Документ был выдан на имя Джеррода Грейсона, и с фотографии на Камиллу смотрело лицо со шрамом.
Она вопросительно подняла глаза, словно безмолвно говоря: паспорт — еще не доказательство. Грейсон усмехнулся и вынул из бумажника фотографию.
— Снимок был сделан пару лет назад. Думаю, он вас убедит.
На фотографии были изображены четверо людей, стоящие на солнечной лужайке возле большого дома. Семейная идиллия — мать, отец и двое сыновей, похожих как две капли воды, если бы не шрам на щеке одного из них.
Фотография выпала из рук Камиллы.
— Нас никто не мог различить, — пояснил Джеррод Грейсон, — и до сих пор путают. Если бы не отметина, которую он мне поставил… — Он аккуратно убрал снимок и паспорт в бумажник.
Камилла все еще не до конца осознала ужас открывшейся правды. Она сжала пальцами виски, пытаясь унять боль. Джеррод Грейсон с непроницаемым лицом наблюдал за ней.
— Так вы хотите сказать, что я…
— Обратились за помощью к моему брату, а не ко мне, — подтвердил он. — Джеффри всегда отличало своеобразное чувство юмора. Он не упускал возможности сделать мне гадость, и не раз прятался за мою спину.
— Господи! — вырвался из груди Камиллы страдальческий стон. — Что же я наделала?
— И что же вы наделали, мисс Уоррен? — ядовито спросил Джеррод.
Она побледнела и отвернулась.
— Откуда мне было знать? Я всегда считала, что это вы виноваты в смерти моего брата. Я ненавидела вас всей душой, — прошептала она, прижав руки к вискам.
— Ненавидели за то, что я отказался помочь Полу?
Она уронила голову на грудь.
— Да, именно поэтому… Я не помню подробностей. Все было как в тумане. Помню лишь, что вы мне отказали, и, кажется, в самой глумливой и оскорбительной форме. Все это время я мечтала о мести, и сегодня наконец осуществила ее. — Она судорожно выдохнула. — Выходит, я отомстила невинному человеку. — Собрав последние крупицы самообладания, она подняла голову: — Я думала, что знаю, кому предназначена эта месть. Разве могла я представить, что вас окажется двое… Если бы я знала…
Если бы… Нет ничего бессильнее сослагательного наклонения, в отчаянии подумала она.
— Вы полагаете, незнание оправдывает ваш поступок? — поинтересовался Джеррод.
Конечно же нет! — сказала она себе, но тут же вспомнила, что получила урок от одного из Грейсонов. Так за что же ей было после этого извиняться?
— Я не чувствую за собой никакой вины, — Камилла гордо вскинула голову. — И поступила так, как должна была поступить!
— И вас не смущает, что вы разрушили чье-то счастье? — жестко спросил он.
— А вашего брата не смущает, что по его милости умер четырнадцатилетний мальчик? — бросила она ему в лицо.
— Полагаю, что нет, — признался он после короткой паузы.
— Сможет ли кто-нибудь из вас вернуть мне Пола? Нет? Тогда о каком сожалении или раскаянии может идти речь? Нет, вы, Грейсоны, все заодно!
— Как бы то ни было, кто-то должен ответить за то, что случилось сегодня, — непреклонно сказал Джеррод. — И я полагаю, что это будете вы. Что вы намерены делать?
Камилла чувствовала, что поступает неправильно, но ее уже несло. Признать свою ошибку перед братом смертельного врага означало бы перечеркнуть все, ради чего она жила все эти годы.
— Что я намерена делать? — желчно спросила она. — Абсолютно ничего! Жить себе дальше и наслаждаться жизнью.
Он посмотрел на нее как на какое-то мерзкое насекомое.
— Но вы виноваты, мисс Уоррен! И виноваты, как минимум, перед двумя людьми!
— Я ничего и никому не должна! — презрительно парировала Камилла. — И вообще, вы, Грейсоны, заслужили, чтобы вас хорошенько проучили.
Джеррод резко выпрямился.
— Боюсь, вы недооцениваете меня, мисс Уоррен, разговаривая со мной в таком тоне. С сегодняшнего дня вы моя должница, а я привык взыскивать по долгам сполна, — сурово предупредил он.
Камилле стало не по себе, но она лишь презрительно вскинула брови.
— Не старайтесь понапрасну, ничего вы от меня не добьетесь. И не советую со мной связываться, — только зубы обломаете.
— В том, что вы способны на многое, я сегодня уже убедился, — презрительно улыбнулся он. — Соберитесь с силами, мисс Уоррен, они вам вскоре очень и очень пригодятся.
Камилла решительно поднялась.
— Мне наплевать на ваши угрозы! — заявила она. — Я не та беспомощная девчонка, какой была четыре года назад, и многому научилась за это время. И самое главное, ненавидеть. Это позволяет мне одерживать верх над такими людьми, как вы и ваш братец. Если вам нечего больше сказать, прошу удалиться. У меня в доме гости.
Джеррод Грейсон окинул ее взглядом с ног до головы.
— Мстительная, безжалостная, холодная — пробормотал он, покачав головой. — У вас не сердце, а кусок льда.
— Спасибо за комплимент! — кокетливо улыбнулась Камилла. — Кстати сказать, ледяное сердце не чувствует боли!
— Зато оно может растаять, — пробормотал Джеррод, обращаясь скорее к себе, чем к ней.
— А если вы намерены судиться, то знайте: у меня хорошие адвокаты. Вы не выбьете из меня ни пенни!
К изумлению Камиллы, он расхохотался во весь голос.
— Боюсь, вы неверно оцениваете мои намерения, — сказал он. — Зачем я стану требовать от женщины денег, которых мне и без того вполне хватает, когда в порядке компенсации могу получить с нее совсем другое, куда более приятное…
Камилла вспыхнула, но удержалась от ответной реплики.
— Желаю успеха, мистер Грейсон, — сказала она коротко. — А теперь прошу вас покинуть мой дом.
Джеррод улыбнулся, отвесил поклон и направился к двери.
— Я ухожу, но обязательно вернусь, обещаю вам, — бросил он, не оборачиваясь, и вышел.
Через несколько секунд она услышала, как хлопнула входная дверь.
На подгибающихся ногах она подошла к камину. Зубы стучали, словно от холода, мысли путались.
Как она могла так ошибиться! Камилла со стоном уронила голову на руки. Триумф обернулся позорным крахом. Как, должно быть, смеется сейчас Джеффри Грейсон! Подобно урагану обрушилась она на двух невинных людей, бесцеремонно вторглась в их жизнь… Что бы она ни говорила Джерроду минуту назад, ее страшная вина была ей очевидна. Но, в глубине души признавая это, Камилла не собиралась позволять кому бы то ни было угрожать ей. Кроме того, она сомневалась, что этот человек собирается на деле осуществить свои угрозы.
Она увидела в зеркале свои глаза и невольно вспомнила слова Мерил. Неужели она, Камилла Уоррен, за эти четыре года и вправду превратилась в злобное и мстительное существо? Как ни страшно в этом признаться, Мерил, судя по всему, права. Она выбрала путь, который завел ее в тупик. И если срочно не изменит свою жизнь, то к старости превратится в ожесточенную одинокую мизантропку! Теперь уже поздно искупать свою вину перед людьми, размеренное течение жизни которых она с такой легкостью нарушила. Но себе самой еще можно помочь.
