— Нет, Килин. Не подбрасывайте ей эту идею. Когда наша девочка очень старается, получается результат обратный желаемому.
Килин попала в круговерть шутливых семейных счетов. Она растерялась, не зная, как следует себя вести. Отношения между отцом и дочерью были такими непринужденными, несмотря на взаимные упреки в их подтрунивании сквозило столько нежности. Килин заражалась этой атмосферой, но осознание, что она чужая этим людям, сковывало ее.
— Ну, так откуда вы? — возобновила свой допрос Терри.
— Из Дублина.
— О! Я мечтаю переехать в Дублин после окончания школы.
— Мечтай, — скептически заметил папа.
— Да, мечтаю, — дерзким тоном повторила Терри. — Я не хочу похоронить себя в этой деревне. От этой скукотищи сдохнуть можно! Я обязательно поеду в город.
— Город никуда не денется, — назидательно произнесла Килин. — Но всегда хорошо иметь место, куда можно вернуться. Я провела все свое детство в постоянных переездах. Ни одно место на земле я не могу назвать своим домом, и это очень печально.
Килин ненавидела эти порывы откровенности. Она одергивала себя каждый раз, когда кто-то вызывал в ней желание дать голос ее внутренним переживаниям. Но, сказав это сейчас, она не почувствовала сожаления. Не потому, что нашла понимание, а из-за лучистых глаз девочки, которая смотрит вдаль и верит, что впереди все самое лучшее. Самой Килин не удалось побыть такой.
— Как это? — удивилась Терри. — У человека должен быть дом.
— Конечно, я жила не на улице в картонной коробке. Но дом — это не угол, который для тебя отвели сердобольные друзья, и не фешенебельная квартира, которую ты снимаешь. Это всего-навсего жилье, но не дом.
— А где вы бывали?
— В разных местах. В Лондоне, Нью-Йорке, Париже, Риме, в других крупных и маленьких городах. Я ездила со своей мамой повсюду, где ее работы выставлялись в галереях, в музеях, на тематических выставках.
— Это же прекрасно, когда есть возможность бывать в самых разных местах.
— Ты права, Терри. Скучать мне не приходилось.
— Слушайте, я вам завидую. Ну, почему мы не можем жить такой жизнью, пап, почему?! — воскликнула Терри.
— Потому что у меня работа, а у тебя школа. И перестань жаловаться, как будто живешь хуже всех, — раздраженно осадил дочь Гаррет. — Ты же была в Лондоне.
— Я бы хотела жить в нем, — мечтательно произнесла Терри.
— Ты ездила в Лондон со школьной экскурсией или с родителями? Кстати, где сейчас твоя мама, Терри? — возобновила разговор Килин.
Она заметила, как ужесточился профиль Гаррета и Терри закусила нижнюю губу. Килин нахмурилась, догадавшись, что задела больную тему.
— Моя мама умерла, — тихо сказала Терри. — Я ее не помню. Я была тогда маленькая. И папа не любит вспоминать об этом, — предупредила девочка.
— Терри... — одернул ее отец.
— Ну, можно, конечно, попробовать поговорить с ним об этом, но он вам многого не скажет, — неуклюже поправилась Тереза.
— Простите. Я даже представления не имела, — повинилась Килин.
— Откуда вам было знать? — отозвался Гаррет. — О таких вещах не пишут на фасадах домов. Кроме того, все уже быльем поросло.
— И вы один растите свою дочь?
— Нет, не один, а вместе с Дэрмотом.
— Должно быть, это непросто.
— Да и успехов больших нет, судя по тому, что она тут наговорила, — попытался свести неприятный разговор к шутке Гаррет.
— У каждого из нас своя миссия, — подытожила Килин.
— Совершенно верно, — поддержал Гаррет и весело добавил: — Дэрмот удивится, узнав, что вы не сбежали от нас по дороге.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ— Почему вы все время называете своего отца по имени? На вашем острове так принято? — бесхитростно поинтересовалась у Гаррета Килин.
Гаррет проезжал ухабистый участок проселочной дороги и был чрезвычайно сосредоточен на управлении машиной. Он не спешил с ответом, лавируя среди рытвин. Лишь выведя автомобиль на сравнительно ровную дорогу, он односложно ответил:
— Да.
Килин решила впредь в своих разговорах не затрагивать тем внутрисемейных отношений.
— Как мне его еще звать, если таково его имя, — постарался объяснить Гаррет.
— Тогда почему Терри не зовет по имени вас? — следуя логике, спросила Килин.
— Это не одно и то же, — возмутился Гаррет. — Я ее отец. Я тяжело тружусь по шесть дней в неделю для того, чтобы она ни в чем не нуждалась.
— А в чем разница? Разве ваш отец не делал то же самое, когда вы были ребенком? — продолжала допытываться Килин.
— Вы хотите сказать, что, называя отца Дэрмотом, я проявляю к нему неуважение?
— Из вашей логики именно это и следует. А я всего лишь хотела знать, как такое в вашей семье повелось.
— Не знаю, как такое у нас повелось, но смею предположить, что Дэрмот не возражает против подобного обращения. Если бы ему это не нравилось, он дал бы мне понять.
Гаррет напряженно смотрел в лобовое стекло перед собой.
— Мистер Кинкейд, могу я попросить вас об одной малости? — официальным тоном обратилась к нему Килин.
— Конечно, мисс О’Доннелл, — в том же тоне ответил ей Гаррет.
С заднего сиденья донесся слабый смешок. Тереза еле сдерживалась, наблюдая за взрослыми.
— Прежде чем мы окажемся за обеденным столом, я хотела бы четко уяснить, за какие буйки заплывать не стоит, — фигурально высказала свою просьбу Килин.
— Что вы имеете в виду? — уточнил Гаррет.
— Я хочу знать, какие темы допускается затрагивать в семействе Кинкейд, а какие под запретом.
— Говорите, о чем хотите, — с наигранным равнодушием ответил Гаррет.
— Но вы пребываете в таком раздражении с тех пор, как я упомянула маму Терезы, что я просто теряюсь.
— Это не из-за упоминания о матери Терри.
— Тогда из-за чего?
— Я хотел сказать, что вашей вины в этом нет.
— Спасибо. И все-таки... Я чувствую некоторую агрессию, которая исходит с вашей стороны.
— Сожалею, что вам так показалось, — вежливо улыбнулся ей Гаррет. — Смею предположить, что чувство, подобное вашему, я испытал сегодня утром, когда изыскивал возможность поговорить с вами о вашей покойной матушке.
— Слова настоящего реваншиста, — рассмеялась Килин.
— Нет, это не мстительность. Просто все мы, хоть и очень разные, во многом похожи. Нам далеко не всегда удается вести себя безупречно, поэтому все мы достойны снисхождения.
— И вы будете ко мне великодушны, если за столом я, не зная того, затрону какую-нибудь нежелательную тему? Поверьте, если бы я знала, что вашей жены уже нет в живых...
— Она не была мне женой, — поправил ее Гаррет.
