Хозяин немного поговорил с экономкой, а затем опять обратился к своей новой служащей.
— Вы имеете ключи от машины? Анри, муж Рене, отнесет чемоданы в вашу комнату.
Сначала Джессика хотела сказать, что может сделать это и сама. Когда она уезжала из дома, то погрузила чемоданы в машину без посторонней помощи: отец был не в духе и не желал помогать дочери. Правда, ее папочка и в хорошем настроении не ударил бы ради нее палец о палец. Но ведь именно для подобной работы Шарль и нанял Анри, а Джессика не желала отнимать у других их игрушки, и безропотно отдала ключи от машины.
— А вы будете пить чай? — спросила она, когда Рене с ключами ушла, предварительно переставив на низкий столик все то, что привезла на тележке.
— Конечно, — охотно согласился Шарль.
Взяв чашку тонкого китайского фарфора и боясь, не дай бог, уронить это произведение искусства, Джесс налила немного чая.
— Молока? — предложила она.
— Почему нет? — ответил Шарль, и она поймала себя на мысли, что ей нравится этот мужчина, согласный пить чай с молоком, лишь бы заставить ее почувствовать себя в чужой стране как дома. Каким-то чудом она ухитрилась ничего не расплескать и не разбить. — Могу порекомендовать вам изделие моей экономки, — любезно предложил Шарль, придвигая Джессике тарелку с аппетитно выглядевшим печеньем.
— Я сыта после ланча, — отказалась Джессика, вспомнив чудовищный бутерброд, с которым она отважно сражалась в городе. Вряд ли она захочет есть до обеда.
Джессика посмотрела в одно из трех высоких окон, из которых открывался вид на лужайку и деревья.
— Настоящая идиллия… — пробормотала она. В этом уютном уголке, который Шарль называл своим домом, царили мир и спокойствие. И он предлагал ей разделить эти чувства.
— Вы не думаете, здесь вам будет слишком тихо?
Повернувшись к деверю, Джессика поняла, что тот говорит совершенно серьезно.
— Никогда, — спокойно ответила она. — Странно, как вы можете уезжать отсюда.
— Париж тоже имеет свое притяжение, — ответил Каран, и Джессика заподозрила, что у Шарля в столице есть подружка, потом ей в голову пришла другая мысль.
— Вы ведь не женаты, верно? — спросила Джессика и тут же залилась краской. — Извините… Кажется, я задала бестактный вопрос…
— Дорогая, вы ведь член семьи, — прямо ответил Шарль, видя ее смущение. — Мне бы очень понравилось, если бы мы лучше узнали друг друга. Поэтому, пожалуйста, вы должны спрашивать все, что хотите знать.
Слава богу, он не обиделся и даже помог побороть смущение, и Джессика была благодарна деверю. Но застенчивая с детства девушка не была щедра на дружбу и не представляла, понравится ли ей, если кто-то захочет узнать ее лучше.
Сосредоточенно размышляя, Джессика подумала о Жане и вспомнила, что кроме суток их совместной жизни он был ее лучшим другом, если не считать Лилиан. Наверное, если бы обстоятельства их жизни сложились по-иному, Жан заставил бы жену подружиться с кузеном. Поэтому она подарила Шарлю улыбку — редкую гостью на ее лице.
— Ну что ж… Так вы женаты, месье? — лукаво спросила Джессика, поражаясь тому, как игриво может звучать ее голос.
Видно, такое обращение оказалось сюрпризом и для француза. Он даже слегка отпрянул, но тут же справился со своими чувствами и адресовал Джессике улыбку, очарование которой девушка почувствовала еще в Англии.
— Я не женат. — И тут же ответил на вопрос, который Джессика никогда не решилась бы задать: — И в данный момент ни с кем серьезно не связан.
— Ох… — промямлила Джессика, понимая, что когда деверь говорил о притяжении Парижа, наверное, имел в виду очарование жизни в этом городе, кварталы старинных домов, памятники — Лувр, собор Парижской богоматери, всемирно известные ночные клубы — словом, то, что находилось в полном противоречии с атмосферой его дома.
И тут она осознала, что Шарль привык брать от жизни все самое лучшее. Конечно, он много работал, но, когда рабочий день заканчивался, Каран несомненно наслаждался ночным Парижем, и независимо от того, был ли он с кем-нибудь «серьезно связан» или нет, сверхнаивно считать, что он расслабляется в одиночку. А когда заканчивалась трудовая неделя, очевидно, для него большое наслаждение покинуть шумную столицу и приехать в это безмятежное место…
Допив чай, Джессика подняла глаза и поймала на себе внимательный взгляд серых глаз. Шарль справился со своим чаем быстрее и непринужденно поднялся с кресла.
— Хотите видеть свою комнату?
Вместе они вышли из столовой и по изящной лестнице, устланной толстой ковровой дорожкой, поднялись на площадку, от которой отходили коридоры с множеством дверей. Шарль повел ее по правому коридору.
— Я думал, вам было бы удобно в этой комнате, — сказал Шарль, открывая четвертую по счету дверь и пропуская Джессику вперед.
Вот тут-то Джессика поняла, что она действительно член семьи, а не служащая. Комната была явно предназначена не для прислуги. При одном взгляде на комнату в спокойных коричневых тонах у девушки захватило дух.
Здесь стояли антикварные платяной шкаф, сундуки, туалетный столик. Деревянная кровать на резных ножках, обитая кремовым бархатом, была накрыта покрывалом с ручной вышивкой, сочетающимся со шторами. Джессика, наступив на кремовый ковер, утонула в нем по щиколотку.
— Чудесно! — сказала Джессика. — Замечательная комната!
Шарль, видимо, наслаждался ее искренним восхищением, а потом спокойно сказал:
— Мое желание — чтобы вы росли здесь счастливой. — Затем он пошел за ее вещами и вернулся прежде, чем растроганная Джессика успела прийти в себя.
— Спасибо, — пробормотала она, понимая, что нескольких месяцев, прошедших после смерти Жана, недостаточно, чтобы вновь думать о счастье, и Шарль отдает себе в этом отчет.
— Сейчас я покину вас и дам отдохнуть. Мы будем есть в восемь, однако спускайтесь в салон, как только захотите.
Салон? Ах да, так французы называют гостиную… Джессика снова поблагодарила радушного хозяина, но, когда Шарль ушел, поняла, что не станет разыскивать его до вечерней трапезы.
Она бы с удовольствием полюбовалась окрестностями, познакомилась с Сэнди и Адмиралом, но тут посмотрела на часы и удивилась, что уже половина пятого. Когда Джессика открыла дверь ванной, то увидела те же кремовые цвета в облицовке и полотенца с кофейной каймой.
Она насыпала в ванну соли, подлила ароматических веществ и окончательно разнежилась в белом упругом облаке пены. Потом, надев махровый халат, висевший на вешалке, вернулась в спальню и залюбовалась великолепным видом.
