она хотела сделать еще глоток чая, но не могла.
– Вы знаете, мне пора, меня, наверно, уже потеряли. Я тут с сопровождающим.
Она встала, и кресло с шумом отодвинулось. В этот момент зазвонил ее телефон, и Женя предупредил, чтобы она не теряла его, он пошел на склад взглянуть на цветы из Японии.
– Цветы из Японии? Что за цветы? – спросила Надя, и взглянула на Елисея. Он тоже встал. – Конечно, фиолетовую гортензию!
– Фиолетовое солнце Японии? – “И снова фиолетовый!”, подумала она про себя.
– Именно! Я позвоню, как закончу, это ненадолго. Осмотрись получше. Если интересно, я закажу вам немного.
– Посмотришь и позвони, там видно будет.
Надя положила трубку и вздохнула.
– Если можно, я бы хотела допить чай. Вы не против? – спросила она Елисея. Тот широко и, как ей показалось, с облегчением, улыбнулся и жестом предложил ей сесть в ее кресло.
– Ваш чай уже остыл. Давайте я подогрею. – Он поставил на столик подставку для подогрева, зажег свечу и разместил ее под заварочным чайником. “Можно подумать, у нас свидание… Столько романтики!” – еще несколько минут назад это испугало ее, почему теперь не страшно?
– Лаванда прекрасно дополняет аромат фиалки. – Надя наклонилась над букетом на столике.
– Вы правы.
Они помолчали.
– Елисей, – нарушила она молчание, – почему полевые цветы? Почему не розы, герберы, фрезии и прочие?
Он пощупал чайник, налил чай в кружки и поставил перед ней. Надя наблюдала за ним: Елисей не торопился с ответом, не то раздумывал, не то не хотел отвечать. Но что такого в его вопросе? Она сделала глоток почти горячего чая – наверно, прохладнее он на вкус был бы проще, но тепло свечи как будто раскрыло глубже его вкус и аромат. Елисей не смотрел на нее, он сел, взял кружку в ладони, сделал глоток и, взглянув на нее, спросил:
– А вы как думаете, почему?
Надя откинулась немного назад, не ожидая встречного вопроса, посмотрела на собеседника – он спокойно, делая очередной глоток чая, смотрел на нее, потом оглянулась на цветы, и взгляд ее, окинув “поля” Елисея, соскользнул за его границы. Ей снова в глаза бросился контраст: розы, лилии, гладиолусы, альстромерии, каллы, ирисы, нарциссы и даже гвоздики и хризантемы показались ей вычурными гордецами, слишком яркими, слишком пахучими.
– Наверно, вы бунтарь или “псих-одиночка”, как говорит моя коллега. Может, это потребность выделиться? Как еще можно выделиться на ярком фоне? Только быть гораздо бледнее. Например, на придворном балу появиться в джинсах и футболке…
– А вы бываете жестоки, – его лицо и взгляд стали жестче. Надежда спохватилась:
– Простите! Извините меня. – Она опустила глаза и покраснела, вспомнив, что он одет в джинсы и рубашку. – Но… Разве ваш павильон не выделяется на фоне прочих? Разве я не права?
Елисей отставил кружку с чаем и скрестил руки на груди:
– Что есть, то есть, очень выделяется. И, пожалуй, психом-одиночкой меня можно назвать, ведь мало кто понимает мою любовь к полевым цветам в цветочном бизнесе. Это не распространенное занятие, особенно в России, и не особенно прибыльное. К сожалению, не всегда занятие по сердцу приносит много денег. Но мне вполне достаточно.
– Еще раз извините меня. Я вас обидела…
– Надя, не извиняйтесь, – он положил обе руки на столик и придвинулся к ней. – Вы во многом правы, разве что выразились в достаточно резкой форме. И в том, что мне хочется выделиться, тоже много правды.
– И все же… Каков ответ на самом деле? – И Надя заметила, что его глаза будто стали темнее и зеленее. Елисей переместил руки со столика на колени.
– Все просто: моя жена занималась этим, очень любила травы и полевые цветы. Три года назад ее не стало. А я продолжаю ее дело. Кто-то бежит от воспоминаний, все бросает и уезжает, а для меня это дань ее памяти и благодарность ей за все, что она подарила мне, за ее любовь и тепло. Я разделяю ее любовь к этим прекрасным цветам. Вы знаете, что полевые цветы – символ чистоты и невинности? И они изящны в своей простоте… И вы напомнили мне ее.
Надя уставилась на Елисея. Он тоже не сводил с нее глаз, а его взгляд стал и глубже, и отстраненнее одновременно.
– Вы знаете, полевые цветы действительно… действительно тоньше, изящнее и нежнее… А… а ведь они изумительно дополняют декоративные…
– Вы правы, – отстраненность растворилась в ее серых глазах. – Их часто используют как дополнение к дорогим цветам, но не реже самостоятельно. Букеты из них потрясающие…
Некстати у Нади зазвонил телефон. Она вздрогнула.
– Мне пора. – сказала она, ответив на звонок. – Меня ждут. Пожалуйста, простите меня за резкость.
Елисей встал, чтобы проводить ее.
– Пожалуйста, сохраните мою визитку… И… позвоните мне.
– Лучше я оставлю вам свою. Мне очень понравились ваши цветы: они прекрасны и выращены с душой.
Надя еще раз заглянула в его золотисто-зеленые глаза: возможно, они больше не увидятся. Он взял ее визитку и внимательно прочитал:
– Миасс, Челябинская область… Вы из Челябинской области?
– Да, – ответила она, заметив грустинку в его взгляде. – Я живу далеко.
Елисей немного помолчал, поглаживая визитку большим пальцем. Его лицо просветлело:
– Позвоните мне, и я привезу вам цветов. Самых прекрасных цветов! Поверьте, букеты из полевых цветов разберут мгновенно.
Надя засмеялась:
– Не сомневаюсь! Но решение принимаю не я одна. У меня есть партнер, мне нужно обсудить этот вопрос.
– Партнер? Тот, который заинтересован японской гортензией?
Надя улыбнулась, опустив глаза, потом исподлобья глянула на Елисея:
– Неет! Хотя надо позвонить ей и спросить.
– Так ваш партнер – женщина? – с облегчением, но еще с некоторой неуверенностью в голосе спросил он.
– Да. Она не смогла приехать. Меня сопровождает ее хороший знакомый, он тоже в цветочном бизнесе. Нужно рассказать ему о ваших цветах.
Он кивнул и положил ее визитку в левый карман рубашки. Они попрощались. Надя заспешила прочь и оглянулась на ходу: ее новый знакомый стоял у нижней ступеньки, смотрел ей вслед. Он улыбнулся и помахал ей рукой.
Рыжий, зеленоглазый… И всё. А так было похоже на начало романа ее мечты! Возможно. Когда Надя вспоминала его, ей очень хотелось подойти к нему и обнять – и чтобы он тоже обнял ее, прижал к себе покрепче… Ей не хватало тепла и любви, но и ему тоже! Наверно, спустя время Елисей успокоился, подостыл и решил, что пусть лучше прохладное дуновение из загробного мира, чем возможная потеря любимой женщины, а он не готов снова пережить это. Она наверняка не внушила ему доверие
