— Сейчас это не сад, а одно название. Тут полно сорняков. Но как только у меня появится время… — Впрочем, нет смысла об этом говорить.
Алекса снова зашла в дом, и Марк последовал за ней. «Сегодня она выглядит еще лучше, — думал он, любуясь ее фигурой. — А может, все дело в утреннем свете?»
Миновав гостиную, большую часть которой занимал обложенный плиткой камин, Алекса прошла по узкому коридору и подошла к открытой двери.
— А это моя комната, — сказала она, повернувшись к Марку. — Здесь мне уже кое-чего удалось добиться. В принципе именно такими я хочу сделать и остальные комнаты.
Марк переступил порог и осмотрелся. Простая железная кровать с бело-голубым покрывалом, небольшой комод, стул с прямой спинкой и стол, заваленный кипами бумаг. За исключением стоявшей на столе фотографии в комнате не было никаких личных вещей. Марк был разочарован — словно его лишили возможности узнать Алексу поближе.
— Видимо, тебе по душе спартанская обстановка, — заметил он.
Алексу его замечание не смутило.
— Пожалуй, ее можно так назвать. Просто и элегантно. Во всяком случае, именно этого я пыталась добиться. Чтобы гости, приезжающие на «Виллу Алексис», находили здесь простоту, но простоту классическую.
— Именно поэтому ты приехала в Грецию? Тебе нравится простая жизнь?
— Пожалуй, это одна из причин, — ответила Алекса, немного помолчав; было очевидно, что она очень серьезно отнеслась к этому вопросу. — Так вот, а в ванной комнате еще многое предстоит сделать. — Она направилась в ванную. — Возможно, ты захочешь начать с нее.
— Да, возможно, — кивнул Марк. — А каковы другие?
— Другие — что?
— Другие причины твоего приезда в Грецию.
Алекса нахмурилась, и Марк понял, что ей не хочется говорить на эту тему. Но она вдруг пристально взглянула на него и сказала:
— Я приехала сюда потому, что хочу как-то проявить себя.
— То есть открыв гостиницу?
— Вот именно. Я всегда хотела заниматься именно этим, и завещание моего деда оказалось очень кстати. Что же касается ванной… Вот посмотри.
— Да, тут действительно много работы… — протянул Марк. — Нужно почти все переделать. Я бы сделал здесь стенной шкаф — по-моему, это очень удобно, а сантехнику, конечно, придется заменить.
— Твои идеи дорого мне обойдутся, — язвительно заметила Алекса.
— Я просто высказал свое мнение, вот и все. — Марк пожал плечами. — Да, ванну можешь оставить. Она оцинкованная и ужасно тяжелая. Выглядит эта шутка не очень симпатично, но у тебя с ней проблем не будет. А вот раковину и унитаз придется менять. Что же касается пола, то наверняка кафель на Кавосе дешевый.
— Ты умеешь класть кафель? — спросила Алекса.
— Научусь, — заявил Марк. — Полагаю, это не так уж сложно. Так вот, можешь ли ты позволить себе новую сантехнику?
— Честно говоря — нет. Хотя я ее уже купила…
— Что именно?
— Раковину и унитаз. Они в кладовой.
Марк улыбнулся:
— А говоришь, что мои идеи тебе дорого обойдутся.
— Я просто хотела убедиться, что мы мыслим одинаково.
— И как, убедилась?
— Кажется, да.
— В таком случае, мне пора начинать.
Она кивнула:
— Отличная мысль.
Какое-то время они молча смотрели друг на друга. Алекса ждала, когда Марк скажет что-нибудь и избавит ее от этого неловкого молчания, но он упорно молчал, и она почему-то тоже не произносила ни слова.
— Возможно, тебе стоит начать прямо здесь, в ванной, — сказала она наконец.
Марк усмехнулся и кивнул:
— Слушаюсь, босс. Только покажи, куда ты спрятала сантехнику.
Спустя несколько часов Алекса позвала его:
— Марк, не хочешь перекусить?!
Он вышел в сад — именно оттуда доносился голос — и прищурился от яркого солнца. Он снял рубашку и майку, и его плечи поблескивали от пота. Накануне, когда он возился с раковиной, Алекса уже заметила, какие у него мускулистые руки. Теперь она с удивлением отметила, что у Марка необычайно широкие плечи и грудь.
Тут он принялся натягивать майку, и из-под нее прозвучал его голос:
— Спасибо, с удовольствием. Я и впрямь проголодался. Наверное, мне следовало захватить с собой что-нибудь…
— У меня только сандвичи, — сказала Алекса. — Думаю, мы перекусим здесь, в саду. Знаешь, у меня еще есть пиво, но оно не очень холодное.
Алекса ушла в дом и через несколько минут вернулась с пивом и сандвичами. Они расположились на траве, под деревом. Скрестив свои длинные ноги, Марк откусил изрядный кусок сандвича и пробормотал:
— Очень вкусно…
— Да, сандвичи мне удаются. — Алекса улыбнулась. — Но все получается гораздо хуже. Когда откроется гостиница, мне придется нанять хорошего повара.
Марк сделал глоток пива и сказал:
— Мне кажется, что открытие гостиницы — сейчас не самое главное. Ведь ты надеешься, что от постояльцев не будет отбоя, не так ли? Уверяю тебя, Кавос — отнюдь не туристическая мекка.
— Знаю, — кивнула Алекса. Немного подумав, добавила: — Но я знаю и другое: потребуется небольшая рекламная кампания, а потом дело пойдет, — от туристов действительно отбоя не будет. Ведь здесь просто райские места.
— Что ж, не спорю. — Марк пожал плечами. — Я совершенно в этом не разбираюсь. — А тебе уже приходилось держать гостиницу?
— Нет, но несколько летних сезонов я проработала в гостинице. На небольшом островке в штате Мэн. И там я была по-настоящему счастлива… Этот остров чем-то напоминает Кавос. Там тоже есть скалы и вечнозеленые растения…
Молча кивнув, Марк снова приложился к бутылке с пивом.
Улыбнувшись своим воспоминаниям, Алекса продолжала:
— Супружеская пара, владельцы гостиницы, были очень милыми людьми. Гостиница стала для них домом, их образом жизни. Мне всегда казалось, что именно так и следует жить. Там действительно было замечательно — даже солнце светило ярче и запахи ощущались острее. А люди… — Она вдруг умолкла и засмеялась. — Пожалуй, я слишком увлеклась.
— Увлеклась?
— Ну конечно… Расписываю красоты штата Мэн, хотя в этом нет никакой необходимости. А вот здесь, на Кавосе, реклама нам, пожалуй, не помешала бы.
Марк дожевал сандвич и проговорил:
— Думаю, тебе придется преодолеть немало трудностей.
— Знаю, — кивнула Алекса. — Не ты первый об этом говоришь. Мои родственники считают, что я напрасно теряю время.
Марк понял, что никто не сумеет объяснить этой девушке, что ее затея обречена на провал. Было очевидно, что она твердо решила добиться своего и ни за что не отступится.
— Не следует обижаться на родственников, — промолвил он, немного помолчав. — Все они такие.
