Эвелин вызывающе расхохоталась ему в лицо. Остальные посетители с откровенным любопытством наблюдали за ними, метрдотель уже спешил к их столику. Решив выжать из внимания публики максимум и смешать Хантера с грязью, Эвелин выкрикнула:
— Да плевать мне на комиссионные! Так же, как вы плюете на людей, которых оскорбляете и чьи жизни уродуете!
— Не слишком ли вы драматизируете? — хмыкнул он.
— Я-то нет! А вот вам придется поломать голову, вспоминая имена всех женщин, которых вы использовали, а потом бросили.
— Что вы имеете в виду? — В голосе Хантера слышалась откровенная угроза, но он не собирался сдерживаться, явно игнорируя пристальное внимание публики.
Метрдотель попытался вмешаться и призвать ссорящихся к порядку.
— Прошу вас, сэр, мадам, будьте любезны…
Но Хантер властным жестом отослал миротворца.
— Ну?
— Я имею в виду, — возмущенно бросила Эвелин, сверкая глазами, — что пришел час, когда вам не удастся увильнуть от ответственности за судьбу несчастной девушки, которую вы соблазнили и использовали, как… как какую-то игрушку, а когда надоела, бросили.
— Что за ахинею вы несете?
— А вы не в курсе?!
— Понятия не имею, так что потрудитесь изложить подробности.
Но Эвелин наконец обратила внимание на окружающих, которые с живым интересом наблюдали за скандалом, и спохватилась, что не стоит выдавать всему свету тайны Розалинды. В то же время она вспомнила, что не должна оставлять без внимания и договоренности с работниками Хантера. Поэтому вместо ответа она перекинула ремешок сумки через плечо и зашагала к выходу.
Хантер схватил ее за предплечье, но Эвелин, развернувшись, с такой яростью потребовала, чтобы он убрал свои лапы, что на мгновение мужчина смешался, ослабив хватку. Эвелин беспрепятственно продолжила путь.
— Мадам, а счет? — Официант, не забывая о своих интересах, кинулся за ней, помешав Хантеру, который тоже попытался перехватить Эвелин.
Она оглянулась, взглядом пригвоздив обоих преследователей к полу, и выразительно ткнула пальцем в своего врага.
— Он и заплатит. Чеком. Точно так же, как оплачивал аборт своей девушки!
В зале ресторана повисла потрясенная тишина, которую нарушил лишь грохот захлопнувшейся за Эвелин двери.
Когда такси, в которое села Эвелин, отъехало, она увидела, как из ресторана вылетел Хантер и кинулся вдогонку. Но уже было слишком поздно: машина, набрав скорость, влилась в поток, что шел к Пикадилли, и растекался от нее по лабиринту улиц.
Эвелин не без удовлетворения откинулась на спинку сиденья, чувствуя себя победительницей. Хотя ее не покидала горечь разочарования, что Джонатан Картер оказался более преданным интересам хозяина, чем своим собственным. Теперь ее план привести компанию Хантера на грань краха сработает не столь эффективно, но она успокоила себя мыслью, что удар и так получится достаточно ощутимым. Уоррену Хантеру придется выкручиваться из серьезных неприятностей. Может, это хоть на какое-то время заставит его отвлечься от молодых девушек, удовлетворенно подумала Эвелин.
Она стала перебирать в памяти ход схватки и недовольно признала: мне стоило бы куда быстрее сообразить, с кем имею дело, поскольку неприязнь собеседника слишком бросалась в глаза. Я была для него женщиной, которую не имеет смысла очаровывать. Но теперь-то я понимаю, с какой легкостью он заманил в свои сети Розалинду. Для молодой девушки, привыкшей к обществу своих однокурсников, Хантер должен был предстать существом с другой планеты: уверенный в себе, удачливый, лучащийся тем грубоватым обаянием, которое всегда привлекает женщин.
Эвелин признала, что даже ее, обладающую кое-каким жизненным опытом, трудно было бы осуждать, влюбись она в Хантера.
Поскольку у нее неожиданно высвободился целый час, Эвелин отправилась в ближайший универмаг и потратила это время на покупки подарков к Рождеству, после чего отправилась в офис. Чувствовала она себя отлично: напрямую сцепиться с Уорреном Хантером оказалось куда лучше, чем выслеживать его издалека. Она не испытывала никаких угрызений совести. Эвелин насмешливо усмехнулась: может, сегодняшний инцидент научит мистера Хантера осмотрительности.
Когда Эвелин приступила к работе, Мэган передала ей список звонивших, добавив:
— Да, был еще какой-то странный звонок. Не представившийся джентльмен спросил, работаете ли вы тут, и, когда я сказала, что да, работаете, но в данный момент вас нет, повесил трубку, не оставив никакого сообщения.
Эвелин моментально догадалась, кто этот джентльмен. Решив, что кое-какие предосторожности не помешают, она распорядилась:
— Никого не соединяй со мной, пока не узнаешь, кто говорит. И ни в коем случае не соединяй меня с мистером Уорреном Хантером.
Мэган деловито кивнула.
Эвелин углубилась в изучение документов, но вынуждена была прерваться, поскольку услышала возбужденные голоса в коридоре.
Дверь чуть не слетела с петель, когда в кабинет ворвался Уоррен Хантер, волоча за собой Мэган, вцепившуюся в полы его пиджака в тщетной надежде остановить нарушителя. Оказавшись у стола Эвелин, он без обиняков заявил:
— Мне нужно переговорить с вами.
Эвелин, ни капельки не испугавшись его грозного вида, спокойно ответила:
— Мне вам больше нечего сказать.
— Вот в этом-то вы и ошибаетесь, ибо вам придется кое-что объяснить. — Заметив, что Мэган не оставляет попыток вывести его из кабинета, Хантер стряхнул ее с себя, словно надоедливую собачонку, и безапелляционно потребовал: — Убирайтесь отсюда!
Мэган обиженно засопела, а Эвелин возмущенно хлопнула ладонью по столу.
— Как вы смеете выставлять мою секретаршу?
— Ладно, пусть остается, меня это не волнует. Но я не уйду отсюда, пока не получу разъяснения относительно моих чеков и за что я ими расплачивался!
— Позвонить Грэхему… или позвать кого-то из мужчин? — спросила Мэган, оценив ширину плеч буйного визитера.
— Нет, сама справлюсь. Все в порядке, Мэган, он просто… проигрался в пух и прах, вот и все. Минуту. — Она набросала несколько цифр на листке бумаги. — Позвони этому человеку, извинись и скажи, что я свяжусь с ним в самое ближайшее время.
— Еще одна мушка, которую паучиха заманивает в свои сети? — хмыкнул Хантер, когда Мэган вышла.
— Мои действия совершенно законны, — коротко ответила Эвелин.
— Расскажите это тем фирмам, которых вы грабите, — с сарказмом бросил он и решительным жестом руки дал понять, что меняет тему разговора. — Но я явился сюда не для обсуждения этичности вашей профессии. Я хочу знать, что за дьявольскую ахинею вы несли в ресторане.
