Пожав плечами, я толкнула дверь лаборатории и пошла в свой кабинет.
С усталым вздохом я повесила халат на спинку стула в кафетерии. Эйрин умудрилась прийти первой и заняла для нас столик. Теперь она сидела и читала журнал «Редбук».
– Ты есть собираешься? – спросила я, засовывая руку в карман за деньгами.
Она подняла голову и отрицательно ей замотала.
– Неа. Я не голодная.
– Конечно, ты всегда так говоришь. А как только я вернусь к столу, ты тут же начнешь ковыряться у меня в тарелке.
Она захлопала темными ресницами и невинно заулыбалась.
– Я? Да ни за что на свете!
– Салат или сэндвич?
– Ну правда, Энди, я ничего не хочу.
– Значит, салат. Сейчас вернусь.
Очереди к стойкам уже начали формироваться, и это напомнило мне о школьных днях. Я продвигалась вперед, поглядывая по сторонам. Я вроде бы услышала свое имя, но слишком погрузилась в свои мысли, да и никто на работе никогда не называл меня Энди.
– Энди?
Прищурившись, я огляделась и увидела знакомые голубые глаза. Она стояла всего в паре человек от меня. Я улыбнулась.
– Привет. Проходите вперед, – я пропустила двоих врачей и встала перед Хейли.
– Привет. Как дела? – улыбнулась она.
– Отлично. А сама как?
– Хорошо, все хорошо. Просто пытаюсь привыкнуть к новой работе.
– Да, а когда ты приехала? Я уверена, что заметила бы тебя.
Улыбаясь, я продвинулась на шаг вместе с очередью.
– Ну, в общем-то, я перебралась сюда в понедельник.
– На полную ставку? – она кивнула. – А откуда ты переехала?
– Я преподавала в UCLA последние два года. (UCLA – Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе – прим. пер.)
– Правда? А как ты оказалась здесь? Я имею в виду, ты вроде как выполняла работу психолога с Анной Блеквелл.
– Да. У меня диплом психиатра, но после обучения я практически занималась этим около двух лет… – она провела ладонью по волосам, они у нее теперь были до плеч. – А пять лет назад мой отец заболел.
– О, мне очень жаль.
– Да, ему диагностировали рассеянный склероз. Он некоторое время держался молодцом, но в последний год ему намного хуже. Мама не может ухаживать за ним сама, поэтому я вернулась, чтобы какое-то время помогать ей.
– Должно быть, это большой удар для вашей семьи. Я-то знаю, что эта болезнь не из легких.
Она посмотрела на меня и покачала головой.
– Да уж, не из легких. Ну а ты что? Вот не думала, что ты останешься в Миннесоте.
Она улыбнулась и взяла бутылку чая со льдом из кулера. Очередь продвинулась еще немного.
– Ну, я уезжала ненадолго, а потом вернулась. Долго рассказывать… в общем, я получила эту работу, а все остальное – уже история.
– И как долго ты здесь работаешь? – она потянулась за ножом и вилкой и обернула их салфеткой, пока очередь переместилась еще на шаг.
– Ммм… дай соображу… доктор Виллз помог мне устроиться в здешнюю интернатуру, когда я была на последнем курсе.
– Да, я наслышана о твоем докторе Виллзе. Его имя очень известно в научных кругах.
– Знаю. И я очень гожусь им. Мы до сих пор поддерживаем тесную связь, – улыбнулась я.
– Всегда хорошо оставаться на связи…
– Это точно. В любом случае, я прошла здесь интернатуру, а потом, когда получила докторскую степень, мне предложили должность в здешней лаборатории. Исходя из вышесказанного, я могу заявить, что работаю здесь около десяти лет.
– Ух ты! Какая ты молодец!
Она взяла себе салат в пластиковом контейнере с прозрачной крышкой, я взяла такой же для Эйрин и сэндвич с индейкой для себя.
– Проголодалась?
Я посмотрела на ее искреннюю улыбку, и меня охватило чувство узнавания, как будто я видела ее каждый божий день с тех пор, как мне было семнадцать.
– А это на двоих.
– А… понятно. Ну а почему ты заканчивала университет здесь? Моя мама сказала, что ты поступила в колледж где-то на восточном побережье.
– Ой, это долгая сказка, расскажу в другой раз, – я улыбнулась, расплачиваясь с кассиром. – Увидимся как-нибудь, Хейли.
– Да, хорошо. Пока, Энди!
Я поспешно вернулась к ожидавшей меня Эйрин. С улыбкой она выхватила салат прямо у меня из рук.
– Спасибо! А кто это был? – она ткнула в сторону очереди пластиковой вилкой.
– Ааа, старая школьная подруга.
– О, кто-то из однокурсников?
Я покачала головой, сражаясь с пакетиком майонеза, который никак не хотел выдавливаться на мой сэндвич.
– Нет, я знаю ее по школе в Винстоне.
– Она симпатичная, – рассеянно заметила Эйрин, глядя, как Хейли проходит к столику и усаживается в компании сотрудников психологического отделения.
– Угу. Она такая и есть.
– Лучше бы ты побыстрее его доела.
Мы сидели на скамейке в торговом центре Рочестера, и я с улыбкой наблюдала за Кендалл, которая сражалась с клубничным мороженым. Конечно, оно таяло быстрее, чем успевал работать ее язык. Она облизала липкие пальцы и продолжила воевать с вафельным рожком.
– Так, а что это за история с тобой и Дженной? Ну, когда вас застукали за курением?
Она быстро глянула на меня распахнутыми глазами, в глубине их явно промелькнули удивление и страх.
– А ты откуда знаешь?
– Твоя мама рассказала.
Ее узенькие плечи поникли, она вздохнула и выбросила остатки мороженого в ближайшую урну.
– Она обещала никому не говорить, – пробурчала Кендалл.
– Солнышко, твоя мама рассказала мне не потому, что она хотела предать тебя или нарушить свое слово. Она переживает за тебя…
Кендалл пожала плечами.
– Это случилось всего один раз, и это было так гадко. Я больше так не буду, Энди.
Я пристально посмотрела в ее зеленые глаза.
– Знаешь, когда мне было примерно столько же лет, сколько тебе, я как-то нашла мамину бутылку текилы.
– А что такое текила?
– Очень крепкий и очень мерзкий на вкус алкогольный напиток.
– Типа, им можно сильно напиться?
– Ага. Можно очень сильно напиться. И вот, мне стало интересно, и я отхлебнула здоровущий глоток этой гадости. Как мне было плохо! – я улыбнулась ей, она улыбнулась мне в ответ чудесной щербатой улыбкой. Она так гордилась, что у нее выпадают «детские зубы», а теперь будут «взрослые»…
– А твоя мама узнала?
Я кивнула.
– О да. Ей пришлось везти меня в больницу.
Глаза Кендалл распахнулись.
– Ой-ой!
Я засмеялась и обняла ее.
– Да уж, ой-ой-ой… У меня тогда были такие неприятности… Кендалл, тебе только десять лет, и я не хочу, чтобы с тобой случилось что-то подобное. Ты умница, красавица, ты так талантливо поешь и танцуешь. Оставайся такой, как ты есть, ладно?
Она усиленно закивала.
– Не позволяй другим детям, которые делают глупости, заставлять тебя поступать глупо тоже. Ладно?
