своей персоны. А я разгребай потом! — пробубнил я, набирая номер бати.
— Это она в мать! — воскликнул Алексей Павлович.
— Ох, уж напоминают они мне кого — то, — весело произнесла тётя Ника.
— Ага, два Егорова и Никонова. Прям по стопам отцов! — фыркнул отец семейства Никоновых.
— Вы ждите отца, а я проскочу, поищу, — я ломанулся к дверям.
— Я с тобой! — Настя кинулась за мной.
— Кофту накинь, холодно! Ночь уже начинается! — развернул я её.
Испепелила взглядом, но послушалась. Знает, что спорить со мной — бесполезно! Надо, я и сам её одену. Бывало и такое. Поэтому, проще сразу выполнить и сэкономить время.
Мы осмотрели ближайшие улицы, кафе и гостиницы. Обзвонил гостиницы Настиного отца, визитку которых она дала Кости. Безрезультатно. Черт, да где его носит. Родственник, мля! Только появился, уже столько проблем.
— Как он будет? Ночью в неизвестном месте! — Настя переживала.
— Я смотрю, ты по мне совсем не соскучилась! — резковато в ответ. Опять эта резкость. Неужели я ревную. Да блин, она даже не моя девушка. Просто малая, которую я защищал, сколько себя помнил. И вместе проводили, все свободное время, в силу дружбы наших родителей. Но, близость Рыжего и переживания Насти, за него, прям выжигают внутренности изнутри.
— Артём! Ты чего? — Настя обнимает меня сзади, за талию. Прижимаясь к моей спине. Я замираю. Черт!
— Извини! Не замерзла? — разворачиваюсь и прижимаю её к груди.
— И ты меня! Ты же знаешь, что дороже тебя, у меня только родители! Ты мой самый лучший друг! Брат и подружка! И с тобой, всегда тепло! — произносит она, крепче прижимаясь. Запах её духов и шампуня, проникают в лёгкие. Черт, как я соскучился. Лучший друг и брат! А оно мне надо, вообще?
Мы за руки, проходим к набережной, и я вижу силуэт, на фоне огней города. Одинокая фигура с рюкзаком. Слушает песню моря, окутанного ночным одеялом.
— Вот он! — тихо говорю Насти и показываю знак, не шуметь!
Глава 6
Костя
Побродив по городу, я успокоился. Черт. Надо ж было попасть в гости, именно в это семейство. Я стоял на набережной. Ветер обдувал меня так, что кости стучали друг об друга, от холода. Но я продолжал смотреть на тёмную гладь моря. Слушать плеск волн. Я думал о маме! Она всегда была яркой и улыбчивой. Почему небо её забрало? Как сложилась бы моя жизнь, будь она жива?
Сзади, кто — то толкнул в плечо. Я резко развернулся. За моей спиной стоял нахального вида блондин. С которым, я столкнулся в подъезде, Настиного дома.
— Не холодно ль, тебе девица? Не холодно, ли рыжая? — произнёс он и я увидел Настю, которую он закрыл собой.
— Артём? Наслышан! — догадался я, пропуская колкость.
— Оу, это уже интересно! Говорили обо мне? — поворачивается он на девушку.
— Тём, прекращай! Кость, поехали к нам, родители волнуются! Холодно! Ночь впереди! — произнесла она, пряча ладони в рукавах.
— Холодно? Так идите, я никого не держу. И никого не звал! — отворачиваюсь обратно к морю.
— Слышь ты, я не посмотрю что мы с тобой родственники, оформлю сейчас прописку, умываться будешь в травмпункте! — схватил меня за рукав блондин.
— Руки убрал свои! Сильно умный что ли? Хотя нет! Слишком борзый! — скинул его руку, с себя.
— Ну молись, задрот! — произнёс Артём и припечатал мне в бровь. Черт. Он реально напал на меня. За что? Я стал бить в ответ. Слава Богу, отец обучил меня не только манерам воспитания но и приемам самозащиты. Мы повалились на тротуар.
— Больные совсем! Успокойтесь! Артём! Костя! — пыталась нас разнять Настя, — Мальчики! Я сейчас ментов вызову!
Мы одновременно остановились.
— Сдашь нас ментам? — ухмыльнулся Артём, вытирая кровь с губы. У меня в свою очередь треснула бровь. Я тоже вытер кровь рукавом одежды и сел на бордюр.
— А ты молоток! Не ожидал! По тебе и не скажешь, что можешь отпор дать! — протянул руку Артём, для рукопожатия, — Я Артём.
— Странный способ у вас знакомится! Сначала в лицо ударят, потом руки жмут! — произнёс я и пожал его руку, — Я Константин.
— Неа, так только своих, родненьких встречаем! Я — Артём Егоров! Наши отцы, двоюродный братья! Ты же сын, дяди Дэна Егорова? Так что, мы родня.
— Вам надо раны обработать! Поехали! — Настя присела напротив нас.
— Бордюр холодный! Встань! — резко произнёс Артём, но в его голосе слышалась скрытая забота. Я усмехнулся. Лучший друг? Ну ну!
— Ой, ты как курица наседка! — фыркнула девчонка, но встала.
— Давайте собираться! А то продрогнем все! — вставая, произнёс Артём.
— Оставьте меня! Я разберусь! — произнёс я, пряча руки от холода в карманы. В Москве климат намного теплее, — Я не поеду, к Настиным родителям.
— А к моим предешь? Поехали ко мне! — решил вопрос Артём.
— Твои позвонят отцу! И он примчится за мной! — горько улыбнулся.
— Ну, примчится, это сильно сказано. Не на ракете же! Девятичасовой перелёт, никто не отменял! — подмигнул Тёма.
— Поехали! Ты же не отцепишься! Да? — смотрю на блондина. У него шевелюра, не тронутая лаком, лежит в беспорядке. В ушах нет проколов. Лишь тату на запястье, о котором упоминала Настя. Не так, я его представлял. Думал, будет хуже!
Видимо задумавшись, я произнес вслух, свои мысли.
— Серьги в ушах — для девчонок! А я пацан. Это у вас все лакированные и пирсинговые, как петухи. Знаешь песня есть такая:
Расспустили ой косички ухи, ухи все в серьгах
С виду ягодки мальчишки при делах, да при деньгах
Как в лесу растут грибочки На отпиленных пеньках
Так они и голубочки С попой пухленькой в штанах
Петухи ой Петухи по москве гуляют
Селиконом бедра падлы падлы забивают
Ягодички шевелят анусы ходячие
Развелось вас по Москве п*доры бродячие.
(Муз. Зарисовка: Воровайки — " Петухи" Прим. Автора.)
Напевал и пританцовывал Артём.
— Не знаю, я такую песню! — смеясь произнёс я.
— А я не петух, обычный парень! Так что ты брось, думать обо мне, всякую каку! — серьёзно произнёс Тёма и мы пошли в город, уходя от моря.
— Почему ты так резко сбежал? — спросила Настя, которую вёл за руку Артём.
— Услышал фамилию твоей матери! — резко выдал я ответ. Дурак. Не хотел же!
— Васина! И что? — не поняла девушка.
— А то, что она была первой женой, моего отца! — прорычал я. И зачем я с ними делюсь. Не понимаю. Но, очень хочется выговориться. Понимаю, что они не те люди, но других рядом нет. А услышав фамилию первой жены отца, моё терпение и броня разошлись
