показаниях относительно того, хочу ли увидеть его снова, но в том, как сильно давит на меня его близость физически, ошибиться невозможно.
Посмотрев вниз, на коляску, Мельник произносит:
— Привет.
— Привет…
— Вижу, у тебя жизнь на месте не стоит, — замечает.
Не зная, какой конкретно смысл он вкладывает в свои слова, я не берусь задавать уточняющие вопросы. Я не знаю, что делать с его вопросами! Мне все еще хочется просто смотреть…
— Нет, а у тебя? — отвечаю.
— И у меня.
Я хочу знать больше, но все, на что меня хватает, вытолкнуть:
— Надолго ты у нас?
— Нет.
Я была уверена, что не успела настроить каких-то надежд. Планов. Хоть чего-то, касающегося его… нас… но прилив острого разочарования жалит меня, как игла, в сердце.
— Ясно, — дергаю губы в фальшивой улыбке.
Убрав со ступеньки ногу, он ненавязчиво отстраняется назад и заглядывает в коляску, чем приканчивает мой пульс в очередной раз за этот день.
Его взгляд нечто большее, чем мимолетное касание. На изучение Леона он тратит многим больше одной секунды и делает это молча. Молча и без комментариев, а когда отводит взгляд от коляски, говорит:
— Рад, что у тебя все хорошо.
В сумбуре мыслей я не могу не понимать, как выглядит все это… Я и Максим… и Лео…
Понимая все это, я быстро спрашиваю:
— А у тебя… у тебя все хорошо?
— Отлично, — отзывается.
Разумеется.
Внешний мир для меня по-прежнему размытое пятно. Я не успела заметить, что к нам кто-то приближается, и этот кто-то девушка-переводчик. Она одета в деловом стиле — в легкую блузку и прямую юбку, на ногах босоножки с каблуком. Темные волосы аккуратно уложены в пучок, на носу солнечные очки. Ее ладонь ложится Кириллу на локоть, и несмотря на сдержанность, это касание кажется мне чертовски личным.
Еще одна игла в сердце, но этот второй “разряд” заставляет натянуть на лицо улыбку. На этот раз дружелюбную до гребаной тошноты.
Мельник чуть склоняет голову ей навстречу, и она тихо говорит ему на ухо. Что именно, я не слышу, но выслушав, он отвечает:
— Хорошо. Дай мне минуту.
Кивнув, она удаляется туда же, откуда пришла, и я остаюсь один на один с прямым ясным взглядом, который устремляется на мое лицо после того, как пару секунд провожает брюнетку.
— Мне пора. Рад был тебя увидеть.
— Я тоже.
Опустив лицо, он стучит носом кеда по ступеньке, после чего расправляет плечи и говорит, посмотрев на меня:
— Пока.
— Пока… — отвечаю хрипловато.
Кивнув головой, Кирилл Мельник делает пару шагов назад, затем разворачивается и уходит, оставляя меня в таком состоянии, будто из клеток выкачали всю энергию.
Маша
— Это божественно… — говорит двоюродная племянница Оли, наматывая на вилку спагетти. — Серьезно, Маш… я бы на тебе женилась…
Мы с Олей смеемся, а Ангелина жует с упоением и почти не играет.
Я принесла с собой эту пасту в качестве вступительного взноса. Мы собираемся у Оли дома время от времени и, допивая второй бокал вина, пытаюсь себе напомнить, что завтра у меня полно обязанностей в офисе.
Дом Чернышовых находится в одном из поселков в десяти минутах от города. Здесь чертовски тихо и воздух свежий. Особенно сейчас, вечером.
Двери веранды настежь распахнуты, через них я могу видеть, как Лео босиком носится по газону под присмотром Миши, Олиного сына. Они играют в мяч, и мой ребенок пищит и хохочет, напрочь обо мне забыв.
— Как ты это делаешь? Вот как? — продолжает Ангелина. — Почему я не умею так вкусно готовить?
Ответить на ее первый вопрос гораздо сложнее, чем может показаться любому нормальному человеку. Когда-то я стремилась стать идеальной женой, так что моя готовка, в прямом смысле, напоминание о том, что хотелось бы навсегда забыть, но я люблю готовить и… научилась делать это для себя. Только для себя.
— Ты такая не одна, — улыбается Оля. — Я тоже не умею.
— Тебя и так любят… — отмахивается ее племянница. — А меня вечно обвиняют в уклонении от женских обязанностей.
— Может, не нужно было выходить замуж за татарина? — предполагает Оля.
Снова смеемся, и выпитое вино позволяет мне делать это без усилий. Не выжимая улыбку и не выдавливая. В последние сутки, с той самой встречи у Миллеров, я так часто выпадаю из реальности, что откликаться на происходящее вокруг приходится с усилием. Следить за ним тоже.
— Но я же влюбилась, — вздыхает Ангелина. — Пришлось выйти за этого дурака…
— Тогда учись искать компромиссы, — советует Оля.
— Я только этим и занимаюсь. С утра до вечера.
Они женаты чуть больше двух лет, и оба достаточно молоды, чтобы иметь проблемы с поиском компромиссов, но любовь и правда творит чудеса.
Запив вином колючие шевеления в груди, бросаю взгляд на двери веранды и двор, снова отыскивая глазами Леона.
— Мы собираемся с палатками отдохнуть, — продолжает Ангелина. — А у вас какие планы на выходные?
Переведя на нее взгляд, пытаюсь собраться с мыслями, но Оля опережает меня с ответом.
— Мне в последнее время нравится не строить никаких планов, — сообщает она. — А вообще, Чернышов до конца недели будет с китайцами возиться, так что я без понятия, какие у нас планы.
Сдавив пальцами ножку бокала, чувствую себя так, будто получила тычок в спину. Все внимание концентрируется на разговоре, из которого меня то и дело выбрасывало, а теперь я боюсь пошевелиться, чтобы его не спугнуть.
— Что за китайцы? — интересуется Олина племянница.
Китайцы были главной темой за столом в доме Миллера позавчера. Они и проект нового торгового центра, о котором Чернышов делился только той информацией, которую можно назвать официальной. Задавать ему вопросы я просто не решилась. Я была не в состоянии проявлять этот интерес, ведь чувствовала себя так, будто побывала в центрифуге. Это состояние накатывает на меня опять, пока ловлю каждое слово подруги.
— Инвесторы, — поясняет она. — В общем, там проект огромный, под личным контролем губернатора. Торговый центр. Руслан бесится, потому что ему дали распоряжение организовать делегации досуг. Он и сейчас с ними, у них там в Стрелковом клубе банкет…
Информация — как очередная иголка под кожей.
Я с ума схожу от желания снова ЕГО увидеть, но у меня есть здравый смысл, именно поэтому информация так колется.
— Надолго они здесь? — спрашиваю между делом.
— Неделя, может, больше.
— И кто там… в этой делегации?
— Я толком не знаю, — пожимает она плечом. — Я после больницы совсем выпала из жизни.
— Кстати, как у вас дела? —
