Эпилог. Настя
— Михаил! Я же сказал тебе, что нельзя брать эти конфеты! Ну-ка иди сюда! Стой! Куда! Нет, ты посмотри на него! Все-таки, родила мне еще одного несносного ребенка!
Это Рустам возмущается на нашего сына. Михаила.
Когда на УЗИ врач сказал, что у нас будет мальчик, я нисколько не сомневалась, как назвать его. Рустам поддержал мой выбор.
Сейчас Мише уже три года. И по словам Рустама от меня он унаследовал только несносный характер. Миша и правда внешне похож на Рустама. Порой я смотрю на него и думаю, а он ли мой ребенок. Потому что моего в нем нет ничего.
Всю беременность я боялась, что Рустам будет холодно вести себя с нашим малышом. Ведь он не любил говорить о нем. Да, и комнату в доме я обустраивала сама.
Я списывала все это на его занятость. Но в глубине души понимала, что ему это просто неинтересно.
А потом родился Миша. И я узнала нового Рустама.
Я видела, как дрожали его руки и как глаза становились влажными, когда он взял на руки сына в первый раз. Он долго и внимательно смотрел на него. А потом подошел ко мне, наклонился и поцеловал.
— Спасибо за сына, — услышала я и думала задохнусь от счастья.
Рустам принял сына. Я видела искорки счастья в его глазах, когда он смотрел на него.
И теперь у нас было два сына — Миша и Данила.
Да, Данила жил с нами. На выходные и на каникулы, правда, ездил к Марии Эдуардовне.
Вначале было нелегко. Ведь Данила был уже взрослый ребенок. К тому же, он был озлоблен на весь мир из-за смерти самого близкого человека.
Небольшими терпеливыми шажками мы становились ближе друг к другу.
Нет, он, конечно, не стал называть нас с Рустамом мамой и папой, но мы все равно были семьей.
Как бы это кощунственно не звучало, но смерть Артура разрешила целый клубок проблем.
Оказывается, по уставу компании, в случае смерти акционера, если у него не оставалось прямых наследников, его акции переходили в собственность других акционеров в равных долях. Таковы были условия вступления Артура в акционеры компании.
У Артура не было жены и детей.
Его акции перешли к Рустаму. Он был единственным акционером на тот момент.
Поскольку Данила оказался не моим кровным братом, то по условиям завещания его акции перешли тоже Рустаму.
Меня это угнетало. Я думала о несправедливости. Ведь мой отец считал Данилу своим сыном. Но все разрешилось одним утром. Когда Рустам передал мне один документ.
Согласно нему я становилась владелицей тридцати процентов акций компании. Десять процентов получал Данила на свое совершеннолетие.
Я не просила Рустама об этом и от того его решение было особо приятно.
— Рус, скажи, а что было бы, если бы меня тебе не подарили? — спрашиваю я его, лежа рядом с ним в кровати и накручивая на палец прядь его волос.
— Что было бы, — он пожимает плечами, глядя в потолок. — Я бы все равно тебя трахнул.
— Ты сделал бы это с дочерью лучшего друга? Зная, что я — это она? — я приподнимаю бровь.
— Да, — уверенно говорит он. — Трахнул бы. И забрал себе.
— Какой же ты беспринципный, — качаю головой.
— Ты только сейчас это поняла?
Берет мою руку и тянет на себя. Сажает себе на живот. Гладит по бедрам.
— Двигайся назад, — слегка толкает меня.
Делаю это и упираюсь в торчащий член.
— Я бы не смог не трахнуть тебя, — говорит Рустам и снимает с меня пеньюар. — Пожалел бы, но трахнул. Проклинал бы себя потом, но трахнул. Знаешь, почему?
Приподнимает меня и сажает на член.
Опускаюсь со стоном и мотаю головой. Хочу услышать это еще раз.
— Потому что я люблю тебя, Настя, — хрипит он, толкаясь в меня. — Люблю. И потому что ты моя. Только моя.
Конец
