В последнее время Юго было не остановить ничем: нет больше места сомнениям, рефлексии, тонкой стратегии — он преобразился! Ему бы волю — продавал бы платиновые цепи для покрышек роскошных «лендроверов». Мастерам приходилось работать не покладая рук, чтобы удовлетворить ненасытный аппетит продавца. Прощайте, времена убалтывания клиенток, — теперь Юго и на самом деле считал, что цитрин хорош даже на бледной коже и что, не имея в шкатулке для украшений пары серег с бриллиантами, девушка не может рассчитывать на истинный расцвет.
После памятных трех суток в «Трианоне» он стал другим. Нет, не другим мужчиной, к сожалению. Он стал другой женщиной.
И это ужасно тревожило Софи. Восторженность Юго казалась ей чересчур, используя определение Эктора, «девчонской», чтобы быть естественной. Игра тут явно нечестная. О том, что произошло во время его «отлучки по семейным обстоятельствам», он ей ровно ничего не рассказал — ни тебе доверительного признания, ни просто словечка. Зато Ариана позвонила подруге, и теперь у нее был прежний голос, не такой, как в ЖЕЛУТУ — резковатый и с отзвуком металла, нет, нормальный. И говорила она как раньше — торопливо и бестолково:
— Софи, это просто ужас, просто ужас! Я провела три лучших дня в своей жизни, лучше даже, чем тогда, в 87-м, на Духов день с Жеромом Ришдоном, помнишь, я еще звала его анакондой, но не потому, конечно, что он был без рук без ног…
— Здорово, молодчина, браво! Лиз оказалась права, лучше же не придумаешь — такие чувственные открытия по новой… Но в чем ужас-то?
— Юго заявил, что больше до меня не дотронется!
— Ого! Ты что, плохо справилась с позой номер 267?
— Кончай свои издевки! В конце этих трех суток, когда я уже думала, что все хорошо, что все теперь и правда будет еще лучше, чем раньше, мы уже стали одеваться, и вдруг он встал передо мной — голый! — и говорит: «Все это было только для того, чтобы показать тебе, что я еще мужчина, малышка! Посмотри хорошенько, что ты потеряла, потому что с этим покончено!»
— Ни фига себе…
Теперь низы забастовали, только этого и не хватало… «Отказ от исполнения супружеских обязанностей» — древнейшее средство давления на мужа, используемое тысячи лет домохозяйками, чьи нервы на пределе. Надо же, кто мог подумать, что Юго дойдет до такого! Вместо того чтобы резко поднять, буквально заставить взлететь под облака его мужское достоинство, эти три дня и три ночи любовных игр породили у него мысль применить самый что ни на есть гнусный сексуальный шантаж! А как, как назвать это иначе? Феноменальная энергия, помноженная на новую для Юго инициативность, подтолкнула нашего героя всего-то навсего к мести, м-да…
Когда пахнет кризисом супружеских отношений, мужья чаще всего довольствуются примирением в постели. Уже после двадцати четырех часов непрерывной и весьма активной любовной гимнастики в «Трианоне» нашего славного парня Ариану посетила несколько поспешная мысль о том, что все теперь в порядке. Однако Юго, чисто по-женски, использовал свои прелести в качестве оружия. Какое падение! Из занудной, но неплохой, по существу, девицы он превратился в обиженную, злопамятную дамочку Его навязчивой идеей стало отплатить жене полной мерой. Обманывая его, изменяя, настраивая против него всех, она пыталась его кастрировать? Что ж, каждому овощу — свое время. В номере занюханного отеля Юго попросту дал Ариане все, чтобы тут же все и отнять самым грубым из возможных способом.
Если посмотреть со стороны, вроде бы жизнь семьи и впрямь стала нормальной, но за приличным фасадом назревал развод. Юго отказывался обсуждать этот вопрос, повторяя: «Я еще не принял окончательного решения» — с загадочным видом героини ситкома.
Сдавленным от волнения голосом Ариана поведала подруге о том, как теперь — после возвращения из «Трианона» — ее муж каждый вечер прохаживается перед ней совершенно голый, приветливо потряхивая яйцами, а потом с сардоническим смехом нисходит по лестнице в свою каморку, и мужское его достоинство величественно поднимается и опускается в ритме шагов по ступенькам… Это же пытка, пытка, ну как влюбленная женщина может выносить такое! А она теперь влюблена в него еще больше, чем когда бы то ни было. Динамистки пользуются сумасшедшим успехом у мужчин, одолеть динамистку — дело чести, кто ж этого не знает, и Ариане с тех пор, как она приобрела мужские черты, стало даже отчасти нравиться его сопротивление.
Не менее взволнованная Софи посоветовала лучшей подруге набраться терпения. Девушкам, которые только и делают, что динамят, первым же и надоедает бойкот постели, кто ж этого не знает… Нет никаких сомнений, что наш голубчик Юго в конце концов начнет мучиться от нанесенных самому себе ран! Если Ариана будет держаться нарочито скромно, наберется терпения и немножко подождет, он не преминет вернуть ей свою благосклонность.
Молодая женщина пообещала держаться, вести себя хорошо, но день проходил за днем, муж выглядел все более цветущим, из него по-прежнему била ключом энергия на работе, он весело шутил с детьми, он был речист и смешлив, говоря по телефону с клиентками, он был мил и непосредствен с рабочими — короче, он всегда был в отличном настроении… И это было подозрительно, ведь стоило ему остаться наедине с Арианой, как он тут же устремлял на нее взгляд своих прищуренных глаз, словно бы говоря: «А ты перебьешься, дура несчастная!» Ну разве это не подозрительное поведение?
Хуже, чем подозрительное! Из-за такого его поведения, точь-в-точь повторявшего поведение замужней женщины, которая решила извести свою половинку, настроение Арианы падало с каждым часом, и всякий раз все ниже и ниже. Вот почему, добравшись в супермаркете до дверных ручек, она отступила, можно сказать бежала, совсем как испуганное животное, отказывающееся перепрыгнуть барьер, ибо не знает, а что там, с другой стороны.
Если бы она могла хоть у матери сил поднабраться, получить у нее поддержку! Так нет же! И тут облом: Софи тонко намекнула, что сейчас неподходящий момент говорить с матерью…
Наступит день, и лозоходцы, экстрасенсы, целители и маги всего мира наверняка озаботятся загадкой отеля «Трианон» в Везине! Что за таинственные волны там циркулируют, что за чудодейственные вибрации проходят сквозь тамошние стены, если любое тело, оказавшееся в этой — на первый взгляд вполне безобидной — обители, покидает ее, унося на себе следы обрушившейся на него лавины грязного разврата?
Когда Момо с Лиз пришли в гостиничный бар, чтобы в энный раз подготовить план действий для всего коллектива, они искренне думали, что это займет часа два, не больше. Подобно Ариане и Юго, они в следующий раз увидели вертящуюся дверь спустя двое суток с лишним.
