— Ладно, Синди, но, если ты забрала мою рубашку, может, ты и в ресторан меня пригласишь? А? Скажи, скажи!
Тому, кто понаблюдал бы за маленькой Луизой Марсиак, когда она играет в куклы, сразу стало бы ясно: девочка не совсем в порядке, что-то волнует ее, причем сильно. Для начала она стала настаивать на смене имен у подаренных ей к шестилетию Барби и Кена. Бабушка предложила дать девочке имя Жозе, а мальчику — Бове, но малышка тут же отпарировала, что она уже выбрала имена — в честь героев сериала «Любовь, гордость и сладострастие», так он, кажется, назывался. Интересно, что изящную куклу с длинными волосами она объявила Джоном, а для уменьшенной копии повсеместно татуированного культуриста оставила нежное имя Синди. Несколько обеспокоенный Юго посмотрел-посмотрел, как его дочь поднимает руку Барби, чтобы задать ею увесистую оплеуху Кену, да и воскликнул:
— Ой-ой-ой! Им приходится жарко, твоим ребятам! Что происходит-то?
— Да дерутся они, что ж еще?
— А почему они друг на друга так рассердились?
— «Почему, почему»!.. Они друг друга разлюбили за то, что папа Синди кричит все время на свою жену Джона, а кричит он за то, что Джон хочет отнять у него насовсем его машину!
Сердце отца сжалось.
— Разлюбили не «за то, что», детка, разлюбили «из-за того» или «потому что»… Послушай, а может, они и не разлюбили вовсе, может, еще все у них наладится?
— Я бы тогда очень удивилась, — вздохнула дочь. Эктор, сидевший на диване, бросил на сестренку понимающий взгляд — на сей раз мелочь пузатая, эта несчастная муравьишка оказалась права. В самое яблочко! И эти кретины, Джон и Синди, пойдут у нее сейчас прямиком к судье по бракоразводным делам… В восемь лет человек уже не так глуп, чтобы его могли провести родительские враки.
Юго сел на диван рядом с сыном. Тот смотрел по каналу «Евроспорт» футбольное обозрение.
— Эй, с каких это пор ты увлекаешься футболом, малыш?
— С тех пор, как мама рассказала мне о Кубке мира 98-го года, когда ты, между прочим, ходил в парикмахерскую, — безрадостно отозвался «малыш».
— Эктор, так дело не пойдет, что за тон ты себе позволяешь с отцом!
Мальчик опустил голову, чтобы не было видно, как задрожал у него подбородок.
— Никакой такой не тон, обыкновенный. Пап, скажи, ты маму теперь ненавидишь, да, потому и решил с ней развестись?
Обалдевший Юго не поверил своим ушам, его охватило чувство, как будто говорят о ком-то другом. В соревнованиях по перетягиванию каната, которые не утихали между ним и его женой, слово «развод» представлялось вполне уместным и логичным. В устах сына оно прозвучало душераздирающе и непристойно. В особенности вслед за вопросом «Ты ее ненавидишь?». Да где здесь связь-то, на самом деле! Люди, которые друг друга терпеть не могут, остаются вместе, те, кто любит, наоборот, расходятся, все не так просто. То, что происходит между ним и Арианой, не имеет отношения к чувствам. В глубине души он находит свою жену ничуть не менее, чем раньше, привлекательной/раздражающей/забавной/возбуждающей/занудной… Нет, у них скорее проблема территории. Впрочем, войны всегда возникают из-за проблем с территориями… Но как это объяснить ребенку?
— Затрудняюсь что-либо тебе ответить, Эктор. Наверное, я и сам этого не знаю…
— Но, папа, если бы ты больше никогда не увидел маму, тебе же было бы грустно, да, скажи, скажи, тебе было бы грустно?
— Вот это точно, котеночек, мне было бы ужасно грустно…
22.30. Навес бросился к двери. На половине его тельца шерсть встала дыбом от ярости, вторая вместе с хвостом ходила туда-сюда от удовольствия. За восемь месяцев, протекших со времени обмена хозяев жизнями, бедняга так и не выбрал, на чьей он стороне. Бледная, заплаканная Ариана вошла в гостиную. Встревоженный Юго кинулся к ней:
— Что у тебя случилось? Проблемы с машиной?
— Нет, успокойся. «Ауди» в полном порядке, — сказала она с волнением, достойным Селин Дион, произносящей на Stade de France[61]: «Рене чувствует себя хорошо!» — Но жизнь так тяжела, мой дорогой, жизнь так жестока…
«Мой дорогой» — после месяцев, когда она называла его только по имени, да и то надменно, она сказала «мой дорогой»! Но хитрости из арсенала мадам Антуанетты Никар только начинаются! То ли еще будет!
— Мне бы хотелось сказать тебе в последний раз, что, несмотря на все зло, которое мы причинили друг другу, я тебя люблю. Подходя к дому, я увидела в окне твой силуэт, и сердце так ужасно забилось, словно сейчас выскочит… совсем как раньше… — прерывающимся голосом продолжала Ариана. — Я прекрасно понимаю, что все последнее время непомерно задавалась, чванилась не пойми чем, но ты мне так нужен, любимый! И я теперь долго не смогу тебе досаждать..
Юго, в котором тут же вспыхнуло подозрение: «Ох, тут дело нечисто!» — стал раздумывать, что ж еще она такое придумала.
А она уронила театрально:
— Я вернулась так поздно из-за того, что говорила с адвокатом ЖЕЛУТУ. Юго, очень может случиться, что с завтрашнего дня мне придется ночевать в тюрьме!
Она даже и не лгала.
Жутчайшую новость в фирме узнали четыре часа назад. Именно в тот момент, когда Ариана заканчивала список под названием «Что надо делать, чтобы вернуть себе любовь Юго Марсиака» и успела дойти до пункта «Э» (как «экстаз»), где уже было написано: «Почаще просить его объяснить, как действует та или другая штучка в машине, — например, притвориться, будто я не умею пользоваться домкратом, а когда он станет помогать, аплодировать ему со словами: „Ой, какие у тебя сильные руки, дорогой!..“»— именно в этот момент к ней буквально ворвался запыхавшийся Никар, даже не подумав постучать три раза, как было условлено.
— Это кошмар, настоящий кошмар, это катастрофа! Жанно Пишон-Лабасс объявил нам войну!
— Простите, не поняла…
— Во всяком случае — предпринял контратаку! Подал жалобу на Надин Рольшен, обвиняя ее в сексуальных домогательствах на рабочем месте, и на нас тоже подает в суд, ибо это мы послали его туда! Мы якобы поставили под угрозу его нравственность!
— Господи боже мой! Разве существует такая статья?
— Конечно, существует! В законе от 31 апреля 2001 года, направленном против сексуальных домогательств, об ответственности в подобных случаях черным по белому написано. Там говорится, что любое физическое или юридическое лицо, умышленно или неумышленно поставившее другое физическое лицо в ситуацию, опасную для его физической или сексуальной неприкосновенности, подлежит преследованию в уголовном порядке! Заставлять полуголого мужчину работать целый день под носом у современной женщины значит подвергать риску его сексуальную неприкосновенность, заявляет Пишон-Лабасс, метр восемьдесят пять, семьдесят пять кило, тридцать шесть лет…
