— Надеюсь, что я вас не оби-ижу, — проворчала она. — Но вы настоящая же-енщина, до мо-оз- га костей.
Элиот захихикал, спрятавшись за вешалку со шляпами. Я не виню его. Меня так никто не называл раньше. Особенно чтобы оскорбить.
Ботинки оказались намного тяжелее, чем выглядели.
— Да они же мне лодыжки поломают через секунду, да?
Я попыталась расположить ее к себе, чтобы она дала мне совет.
— Почему бы вам не примерить вот эту па-а-а-ру, — сказала она, предлагая пару спортивных сандалий на липучках. — У них кре-е-епкая подошва, и вы всегда сможете надеть носки, если замерзнете.
— Покупаю! — сказала я. готовая уже пуститься в путь.
При выходе из магазинчика мы оказались в отделе туристического снаряжения. Нам с Элиотом очень понравилась шляпа с противомоскитной сеткой, в которой вы на все сто похожи на пчеловода. А еще оригинальна я вещица — душ с солнечным подогревом. И тут Джоэл подкрался сзади и всунул что-то мне в руку:
— Это тебе. Подарок.
Я открыла шуршащий бумажный пакет коричневого цвета и вынула блестящую серебристую упаковку с логотипом «Маунтин Хауз».
— Это кофе? Ой, и творожный кекс с черникой в вакуумной упаковке! — воскликнула я. прочитав этикетку.
— Только на тот случай, если застрянешь снова где-нибудь в снегу без еды.
— Это замечательно, спасибо! — Я чмокнула Джоэла в щеку, а затем продолжила изучать содержимое пакета. — А это какой-то порошок или?
Я сдавила фольгу между пальцами.
— Почему бы тебе не попробовать?
— О нет! Я сохраню его на крайний случай!
— Я не уверен, какой вкус тебе больше бы понравился — они еще делают суп с морепродуктами и омлет с настоящим беконом.
— Обалдеть!
— Погоди-ка! — Джоэл снова сорвался с места.
Элиот призадумался:
— Это должен был сделать я, твой старый друг.
— Что ты имеешь в виду? — спросила я, обеспокоенная его тоном.
— Помнишь тот день, когда я купил тебе диск «Король и я»!
Я улыбнулась.
— Конечно!
Это была часть комплекта, посвященного «вкладу Ричарда Роджерса и Оскара Хаммерстайна в развитие искусства мюзикла». Элиот купил пластинку за семь фунтов на барахолке, но сам факт, что Элиот помнил, какой у меня любимый дуэт, делал этот подарок бесценным. Это была партия «Мы целуемся в полумраке».
Элиот все еще сохранял сердитое выражение лица.
— Лара, ты думаешь, я изменился?
— Что ты имеешь в виду? — Мне была нужна конкретика, пока я все не испортила и не сказала ему, что Элиза высасывает из него всю радость жизни.
— Я и сам не знаю, что это. Мне кажется, что раньше у меня было больше энергии, больше бодрости!
— Бодрости? — улыбнулась я.
— О, ты знаешь, — Элиот робко улыбнулся. — Или я все это придумал?
— Нет, у тебя было много энергии. Ты всегда готов был посмеяться, на самом деле ведь это ты подстрекал нас на большинство наших шалостей и проделок. Помнишь ту поездку в Батлинз на концерт «Бакс Физ».
— Пожалуйста, не стоит приводить это в качестве показательного примера, — отчаялся Элиот.
— Это было здорово! — улыбнулась я. — Все, что мы делали, было здорово, хоть и не всегда умно.
— Может быть, — Элиот выглядел так, будто только что его настигло озарение. — Не помню, чтобы я за последнее время сделал хоть какую-нибудь глупость.
— Жаль слышать это, — я сказала со всей серьезностью.
— Ты думаешь, это прошло или же еще можно вернуться туда?
— Побудь со мной, дружище, — широко улыбнулась я. — Ты совершить больше глупостей, чем можешь вынести.
— Правда? — Элиот взглянул с надеждой.
— Мы что-нибудь замутим веселенькое сегодня вечером. Что-нибудь, чего ты раньше никогда не делал.
— Может, сбежим отсюда? — предложил Элиот
Я покачала головой, но не успела ответить, поскольку вернулся Джоэл, и снова с подарком, на этот раз для Элиота.
— Не хотел, чтобы ты почувствовал, что я не обращаю на тебя внимания, старина.
— С-с-спасибо, — заикаясь, произнес Элиот, принимая футболку с хвастливой надписью: «Я поднялся на вершину!». — Есть у них и футболки со словами: «А я стоял внизу и смотрел вверх»?
Элиот криво улыбнулся.
Джоэл рассмеялся и хлопнул его по спине.
— Тебе стоит попробовать, я был бы счастлив взять тебя на вершину, если захочешь.
— О нет! — заорала я. — Не потому, что я считаю Элиота неспособным. Просто я не смогу на это смотреть.
— А ты что, не полезешь наверх, Лара?
— Ты что, с дуба рухнул?
— Почти что, — согласился Джоэл.
— Нет уж, спасибо, я была бы рада прокатиться в таком вагончике, на котором можно проехаться по дну долины.
— Хорошо, тогда пообещай, что помашешь нам рукой, когда будешь проезжать мимо.
— Если ты обещаешь не махать мне в ответ. — Я содрогнулась.
Уже почти настало время для экскурсии Элиота. Джоэл был с нами во время прогулки по лугу, но затем откололся от группы.
— Если что, ищите меня на вершине Хэф-Доум, — сказал он нам. — В противном случае увидимся в отеле в шесть вечера.
Я повернулась к Элиоту.
— Это что, какой-то план, о котором мне ничего не известно?
— Его подружка… Как ее? Джен! Звонила, пока ты была в примерочной, и сказала, что приглашает нас сегодня на свою свадьбу.
— Правда? Ты хочешь пойти?
— Я думал, что ты, наверное, захочешь.
— Я не уверена. Ведь встанет новая проблема с одеждой.
— Твой чемодан обязательно должен приехать сегодня вечером. Но если нет, то какая-нибудь из подружек невесты одолжит тебе что-нибудь, оказалось, что они привезли с собой целый багажник барахла на один вечер.
— Хорошо, я подумаю, — уступила я.
— А вот и моя группа, — Элиот нервно указал на небольшую группку туристов.
— Идите же, сэр Дэвид Аттенборо,[19] — подбодрила я, пока Элиот занимал свое место.
— На пространстве от подножия холмов, поросших зарослями чапареля, и до отрогов гор Сьерра- Невада по Йосемити разгуливает где-то четыре- шесть тысяч медведей, — Элиот начал свой рассказ с поэтической нотки. — Нас часто спрашивают: может ли человек обогнать медведя? Ну, самые быстрые из людей бегают со скоростью тридцать семь километров в час, а медведь — со скоростью сорок — сорок восемь. Вы можете подумать, что шанс есть, но вот что я вам скажу: медведь может не сбавлять скорость на протяжении десяти часов.
Мы все охнули, пораженные до глубины души.
— Теперь вы услышите мой рассказ о населяющих эти места медведях-барибалах, их еще называют американскими черными медведями. Но знаете ли вы, что только пять процентов из них действительно черные, большинство же на самом деле бурые или далее светло-коричневые, как корица или ваниль.
