— Я не хочу умирать, — молила она.
Закинув руку за его плечо, она напружинила ноги. Вторую руку она держала так, чтобы он не видел ее, и старалась отыскать равновесие. Лезвие было слишком близко. Только бы сработала неожиданность. Только бы ей удалось выбить нож.
В окнах библиотеки зажегся свет. Насильник повернул голову, чтобы взглянуть. Это был шанс. Она изо всей силы ударила вверх прямо ему в нос. Не обращая внимания на боль, она схватила его руку и дернула ее вниз. Он взвыл. Она наступила ему на ногу и извернулась, чтобы стукнуть коленом в пах.
— Сука!
Ливви услышала, как захрустели кусты. Раздался топот. Ей спешили на помощь.
— Сюда! — крикнула она. — Помогите! — Она дернулась, пытаясь бежать.
Не получилось. Негодяй успел схватить ее за волосы.
— Плохой выбор, графиня.
У него по-прежнему был нож, и он смеялся.
— Ливви! — услышала она вопль Джека. Он звал других, указывал им путь. Ей надо было выиграть время.
— Сюда, Джек! — кричала она.
Она боролась, царапалась и толкалась, но противник был очень силен. Он стукнул ее по голове, и ноги изменили ей. Он придвинул рот к ее уху.
— Вам следовало бы слушаться меня, дорогая.
Она слышала, как к ней бегут на помощь, видела блеск ножа. Подняла руки, пытаясь защитить горло. Ее потащили к задним воротам.
— Убей ее, — услышала она за спиной и подумала, что знает этот голос.
— Их двое! — крикнула она.
Тащивший ее мужчина ударил ее в лицо. Она пыталась не потерять равновесие. В ушах стоял звон, болела челюсть. Джек так долго не шел на помощь.
Вдруг луна скрылась за облаками. Оливия услышала какое-то первобытное рычание, и ее погубитель застыл. Нож начал опускаться на ее горло, когда Джек налетел на них, и она оказалась на земле.
Она оказалась свободна, могла двигаться. Она смутно видела быстро приближающиеся огни, к ним бежали. Где-то близко послышались глухие удары и ужасный хруст костей. На миг ей показалось, что у задних ворот был еще один человек.
Оливия пыталась отползти подальше. Почему на руки падают капли дождя, удивлялась она, ведь небо было чистым.
— Второй убегает, — предупредила она, не уверенная, что ее кто-нибудь слышит.
— Недолго ему бегать, — ответил Джек, и она подумала, что никогда не слышала таких стальных ноток в его голосе. — Скорее за ним! — крикнул он кому-то. — И узнайте, что случилось с людьми Брэкстона.
Это Харпер склонился над ней? Нет, Финни. Харпер был рядом с Джеком.
— Полегче, ваша светлость, — сказал он. — Вы ведь хотите, чтобы он остался жив и ответил на кой-какие вопросы, так?
— Не… обязательно.
— Джек? — прошептала она, пугаясь, что он снова пострадал.
— Я здесь, Лив. — Она почувствовала, как его дрожащие руки ощупывают ее.
— Со мной все хорошо, — прошептала она. Слезы текли по ее щекам.
Болели коленки, на которые она упала. Болело лицо. Болела голова. Ее тошнило, голова кружилась, она сомневалась, что сможет подняться на ноги. Вдруг сразу множество рук помогли ей встать.
— Ведите этого ублюдка в дом, — велел Джек кому-то. — Я хочу расспросить его.
— Придется подождать, пока он сможет двигаться, — сказал Финни. — Вы чуть не вышибли из него дух.
— Ба! — услышала она восклицание Трэшера. — Это же Хирург!
— Мы позаботимся о нем, — сказал Харпер. — Позаботься о своей леди.
Кажется, Джек снова командовал.
— Пошлите кого-нибудь за графом Дрейком. Он знает, что делать с нашим непрошеным гостем. — А потом он осторожно поднял Ливви на руки. — Идем, любовь моя. Давай пойдем в дом.
Ей надо оттолкнуть его, но было так холодно. Голова кружилась, все вокруг качалось. А в его руках было так хорошо.
Она была не в силах собраться с мыслями, только удивлялась, что он ведет себя очень уверенно, совсем иначе, чем раньше, И думала, что пора рассказать ему все. Он-то найдет, как защитить их от Джервейса.
— Я с тобой, Ливви, — сказал он. — Я не отпущу тебя.
— Нет, Джек, — шептала она, не сводя с него глаз. — Тебе снова досталось.
Но он не смотрел на нее.
— Мне лучше.
Ей пришло в голову, что она слишком измучена, чтобы плакать. Тогда почему перед ее платья такой влажный? Может быть, она ошиблась? Джек понес ее в библиотеку, и Оливия поняла, что на ее руках был не дождь. Это была кровь.
Оливия растерянно смотрела на нее, не понимая, откуда она.
— Джек?
Он наконец взглянул на нее.
— О Боже, Лив.
В его глазах она увидела тревогу.
— Черт, — произнесла герцогиня, появившаяся в дверях. — Положите ее на кушетку. Грейс, пошлите за доктором Хардуэлом. Би, дайте нам немного бренди.
— Всем понемножку, — провозгласила старая дама. Все двигались очень быстро, но казалось — невероятно медленно.
— В чем дело? — спросила Оливия, видя вокруг себя встревоженные лица.
— У тебя еще где-нибудь болит? — спросил Джек, опуская ее на обитый коричневой кожей диван и сдергивая с себя шейный платок.
— У меня красные руки.
— Я знаю, милая. Тебе нужно лечь.
Он прижимал платок к ее шее. Было больно. — Порез идет по всей шее, — прозвучали слова герцогини. — Нужно снять медальон.
Оливия приподнялась, высвободила руки.
— Нет! Нет, это невозможно.
— Но нам придется, дорогая, иначе доктор не сможет помочь вам.
Оливия чувствовала, как по щекам ее потекли слезы.
— Я никогда не снимала его. Ни разу.
— Вы сможете держать его в руке. Хорошо?
Руки Джека тут же оказались у нее на затылке. Кто-то прижимал тампон к ее щеке, и она вспомнила. Да. Нож. Тот человек порезал ее. Ему был нужен список. Он чуть не убил ее.
Джек смотрел на медальон, лежавший на ее ладони.
— Ведь это я дал его тебе.
— Отдай! — умоляюще сказала она, понимая, что это звучит некрасиво. — Верни его мне!
Замешательство и боль отразились в глазах Джека. Ей было все равно. Ей надо получить свой медальон, зажать в руке, или… или…
Когда Джек вложил маленький золотой овал в ее руку, она всхлипнула. Она зажала медальон в руке так, словно это была ее единственная связь с жизнью. Так и было. Всегда так было.
— Это все, что у меня есть, — всхлипнула она и удивилась, что сказала это вслух.
— Разумеется, не все, — утешал ее Джек. — У тебя есть все мы.
Она вздрогнула, успев заметить печаль в его глазах.
— Нет, — твердо сказала она.
— Джек, — приглушенно сказала леди Кейт, — она повредит себе, если не успокоится. Лучше, если вы поможете мужчинам.
— Нет, подожди, Джек, ты должен пообещать, — произнесла Оливия.
Он был напуган. Ей показалось, что он дрожит.
