— И зачем они мне здесь нужны? — пробормотал он. Он был тогда не в том возрасте, чтобы драться на стороне принца Бонни, как его брат Джеймс, но он так и не простил британской короне разгрома под Каллоденом.
И вообще все это не имело значения. Потому что во всем, что она наговорила, конечно же не было и крупицы правды. А может, она сумасшедшая? Или он? А поскольку ему и раньше на это намекали, хотя он и сам частенько подумывал об этом, Логан был готов признать, что все случившееся ему привиделось.
Пока он не вернулся в задымленную хижину и не увидел ее крепко спящей на кипе шкур. Она лежала на боку, одетая, по-детски подложив ладонь под щеку. Но шикарно разукрашенное платье совсем не скрывало женское тело. Логан на несколько мгновений уставился на почти выпавшие из кружевного декольте груди, потом сглотнул и протянул руку к ближайшему кувшину.
Если он не сошел с ума, тогда сумасшедшей была она.
* * *
Ласки все продолжались. Рэчел улыбнулась, во всю стараясь подольше оставаться в потустороннем мире сна. Но ей мешали эти прикосновения. Они были теплыми и мокрыми! Рэчел широко распахнула глаза и встретила грустный собачий взгляд и мокрый черный нос.
— О, Бога ради.
Она быстро уселась и откинула голову. Она не любила собак. Вообще не любила животных, если на то пошло. А эта скотина чуть ли не прилипла к ее боку, вывалив из открытой пасти длиннющий язык.
— Пш, пш! Иди прочь, — уговаривала она, оглядывая хижину. Вместе с воспоминанием о происшедшем вдруг пришло осознание того, что она все еще находится в каком-то глухом закоулке Нового света. Она с трудом подавила стон. Прошлым вечером, засыпая на этой отвратительной кипе шкур, она была совершенно уверена, что проснется в своей удобной постели под шитым золотом шелковым балдахином. И вот пожалуйста — она все еще здесь.
И в довершение ко всему эта собака. Крупный черно-белый спаниель. К тому же он как будто не понимал простейших команд.
Не спуская с него глаз, Рэчел нерешительно встала. Ее платье было безнадежно измято, кружева испачканы, подол весь истрепался. А это было такое прелестное платье.
Рэчел вздохнула и снова поймала взгляд спаниеля.
— Где он? — требовательно спросила она и скрестив руки, шагнула через шкуры, запутавшись в одной и отбросив ее пинком. Огонь давно погас и ее руки покрылись гусиной кожей. Но она все же с надеждой заглянула в висевший над очагом чугунок.
— Наверное, он отправился на охоту, — сказала Рэчел, носком ноги подталкивая комочек грязи в сторону очага. — Это хорошо, потому что я проголодалась. — Она безразлично глянула через плечо на собаку. — И никого не интересует, проголодался ты или нет. Ты всего-навсего…
Она вдруг поняла, что разговаривает с собакой, и смолкла. Как раз в этот момент мужчина с топором ввалился в хижину. Как и вчера, он был одет в оленьи шкуры, его длинные спутанные волосы свисали на плечи, а слой щетины на лице стал еще гуще.
— Уже не спите. — Когда Рэчел не ответила, он перевел взгляд с нее на серый пепел в очаге и обратно. — Я думал, что вы разведете огонь.
Развести огонь? Да этот мужлан с ума сошел.
— Сэр, я не развожу огонь. Огонь разводят слуги.
— Вот как. — Он приподнял прямые темные брови и уставился на нее, потом бросил что-то ей в руки. Рэчел инстинктивно схватила пушистый комок. Он повернулся к куче поленьев, сложенных у очага. — Именно сейчас все слуги куда-то подевались.
Рэчел вздернула подбородок:
— В таком случае я полагаю, что это придется сделать вам.
— На этот раз ладно, — только и сказал он, потом нагнулся над очагом и выгреб из-под пепла несколько тлеющих угольков. Положив на них пучок сухой травы, он потихоньку стал дуть, пока не появился крошечный огонек. Рэчел наблюдала за всем этим, пока ей не надоело, а когда она хотела скрестить руки, чтобы чуть согреться, она поняла, что у нее в руках.
От громкого визга мужчина резко обернулся. Собака разразилась лаем.
— Что с вами, черт побери? — Логан уперся ладонями в колени и встал. — Лежать, псина, — крикнул он, поднимая кролика, которого она бросила на пол.
— Он же мертвый.
Брошенный на нее взгляд зеленых глаз ясно показывал, что он поражен ее глупостью. Но больше он ничего не сказал, только прикрикнул на собаку, которая носилась по хижине, повизгивая от возбуждения. Рэчел со вздохом отвернулась. Поскольку крики хозяина не оказали на спаниеля никакого эффекта, Рэчел решила вмешаться:
— Да успокойся же. — Этих слов как будто оказалось достаточно, чтобы утихомирить животное. Спаниель резко остановился и, словно решив, что на сегодня хватит, проковылял к раскинутым на полу шкурам и плюхнулся на них.
— Ленивый мешок с костями.
Рэчел снова обернулась к мужчине, но он уже вышел в открытую дверь. Она видела, как он положил кролика на чурбан и одним взмахом топорика отхватил ему голову. Рэчел хотела сглотнуть и не смогла. Он быстро освежевал животное и очистил от внутренностей, потом вернулся в хижину, бросил все остальное в чугунок, добавил понемногу воды и повесил чугунок над уже потрескивающим огнем.
Потом повернулся к ней и некоторое время молчал. Рэчел с трудом удержалась от того, чтобы не поежиться под его немигающим взглядом. Какая нелепость! Она, разделявшая секреты королевы, в кого влюблен брат короля! С какой стати ей робеть перед этим мужчиной, больше походившем на животное, чем на человека! И все же она первая отвела глаза.
— Не знаю, кто вы такая и как здесь оказались… — начал он.
— По-моему, я достаточно ясно… Он поднял ладонь, и она смолкла.
— Поскольку вы решили остаться здесь на зиму… Она снова прервала его:
— Ничего я не решала. Я была послана…
Рэчел замолчала. Не было смысла повторять обстоятельства, сопутствовавшие ее появлению. Прошлым вечером он ей не поверил, и, похоже, утро не сделало его более доверчивым. Тем не менее одну вещь ему следовало усвоить.
— Я не останусь здесь на зиму.
Он не обратил внимания на ее слова.
— Я думаю, нам надо кое о чем договориться. Во-первых, это моя постель. — Он мотнул головой в сторону кучи шкур, на которых лежала собака. — Если вы решите разделить ее со мной, я не возражаю, но…
— Разделить ее с вами? — Рэчел с трудом верила своим ушам. — Вы что, совсем очумели?
— Очень может быть, — признал он. — Но речь не об этом: надо решить, кому где спать. И я бы хотел спать на своей постели.
— Ну и пожалуйста. — Рэчел повернулась с намерением избавиться от общества этого ненавистного еи мужлана и вдруг сообразила, что ей некуда деться. Хижина была такая маленькая. Оставалось только стоять, сдерживая злость, которая, подобно подземному роднику, стремилась вырваться наружу. Но он как будто еще не закончил.
