— На съемках все только и делают, что сплетничают. А для меня профессиональная репутация очень много значит… — Она помолчала и повторила тихо, как будто про себя: — Очень много!
Любовь к работе — да, это Дев понимал. До недавнего времени он и сам был таким. Но… почему она упорствует? Членам съемочной группы не запрещено крутить романы с актерами. Видимо, Руби считает иначе.
Оба молчали. Дев пришел в замешательство. Он чувствовал себя как рыба, вытащенная из воды: его только что отвергли. Но вместо того чтобы развернуться и уйти — в конце концов, ему есть из кого выбирать, — он ощутил… разочарование. И уходить совсем не хотелось.
— И вообще, — чуть суше продолжала Руби, — завтра с утра мне нужно сделать важный звонок; я должна выйти на работу на час раньше. Так что спокойной ночи!
С этими словами она развернулась и зашагала прочь.
Он смотрел ей вслед. Она остановилась перед дверью на первом этаже, порылась в огромной сумке, не сразу нашла ключ… Когда дверь за ней закрылась, Дев еще немного постоял на улице.
Странно! Он почти ничего не знал о Руби Белл. Она умная и красивая блондинка… Ее приятно обнимать. Почему его так влечет к ней? Какое ему до нее дело? Чем она отличается от многих других женщин, которых он встречал в последние темные, смутные месяцы? Все они сливались в одно пятно… никто не выделялся, и ничто не выделялось. Через несколько недель после того, как Эстелла его бросила, он заговорил с какой-то знакомой, но его мысли все время уплывали в сторону… Он забывал, что ему говорят. И ему было все равно.
А теперь нет.
Руби в нем что-то затронула. Запустила реакции, которые до сих пор пребывали в спячке. Она насмешила его и вызвала желание. Она удивила его. Как все просто!
Дева разбудили глухие удары.
Он замигал глазами, привыкая к темноте. Который час?
Он лежал на спине посередине широкой кровати в одних трусах. Простыню он сбросил на пол.
Он помнил, что никак не мог успокоиться. Хотелось встать и пробежаться. Или прокатиться. Или просто выйти. Куда угодно.
Но куда?
Не первое утро он задавался таким вопросом.
Снова раздался стук. Громче, чем раньше. А может, он просто начал просыпаться?
Оказалось, что уже не совсем темно. Сквозь плотные шторы проникал свет, а ведь вчера вечером он так старательно их задергивал!
Он вздрогнул и не сразу сообразил, что замерз… А ведь сам ночью выключил обогреватель! Зачем? Ночи еще холодные.
Бум! Бум! Бум!
Дверь. Кто-то ломится в дверь.
Который час?!
Он перекатился на бок, посмотрел на тумбочку, где обычно стоял будильник. Циферблат не светился. Может, он сам выключил будильник? Нет, вчера он его заводил. Сегодня утренняя съемка. Он собирался встать пораньше и повторить текст.
Бум-бум-бум!
Дев медленно спустил ноги на пол и увидел на полу у двери будильник. На ощупь отыскал выключатель, зажмурился от неожиданно яркого света. Найдя телефон, он посмотрел на экран, проверяя время.
Когда он принял снотворное?
Голова по-прежнему была дурная; таблетки еще действовали.
Семь тридцать две. Почему будильник не звонил?
Тук-тук… ТУК-ТУК-ТУК!
— Мистер Купер! Вы проснулись? — Грейм. Ну, конечно!
Он повернул медную ручку и вышел в широкую прихожую. Из-за стеклянных дверных панелей лился утренний свет. Дев разглядел за дверью очертания мощной фигуры телохранителя. Он посмотрел на экран мобильника: будильник включен. Значит, он не слышал? Или слышал, но отшвырнул телефон… А ведь сегодня все должно было быть по-другому. Из-за вчерашнего вечера. Сегодняшний день тоже должен был стать другим. Отличаться от предыдущих девяноста семи дней.
Дев безрадостно улыбнулся. Кто знал, что его подсознание так скрупулезно ведет счет времени?
Грейм продолжал барабанить в дверь, но Дев не удосужился крикнуть, заверить его, что он уже проснулся. Неизвестно, что ему рассказала Вероника. Может, что он алкоголик или еще хуже…
Деву иногда даже хотелось, чтобы к нему можно было прилепить ярлык: «Алкоголик». «Наркоман». Но он ни то и ни другое.
А как же снотворное?
Он тут же помотал головой. Нет! Лекарства ему выписал врач, причем на время.
Голливуд — не рай земной, что бы там ни думали обыватели. Он полон неудовлетворенных страстей, подпитываемых комплексами. Звезды боятся, что их свет в любой момент может погаснуть: либо из-за неудачно сыгранной роли, либо из-за сплетен, либо по милости руководства студии… в их бедах всегда виноваты другие.
Актеры — люди зависимые. Неудивительно, что многие переходят черту. И падают в пропасть.
Он открыл дверь; Грейм занес кулак, чтобы в очередной раз ударить в нее. Увидев Дева, он вздрогнул, отступил на шаг, кашлянул.
— Мистер Купер, через пять минут нам пора выезжать.
Дев кивнул, отвернулся, не закрывая дверь, направился в ванную. Через четыре минуты принял душ и надел футболку, толстовку и джинсы. Захлопнул и запер парадную дверь; Грейм нависал над ним, всем своим видом выражая нетерпение.
В детстве так же вела себя мама. Правда, она не молчала, пока дожидалась младшего сына, неорганизованного копушу. Старшие братья уже сидели в семейном «мерседесе». Они-то все и всегда делали вовремя. «Дев, давай быстрее! Из-за тебя мы опаздываем!»
Вот почему он терпеть не мог, когда его торопят. Поэтому он не любил ездить с водителями. Поэтому и настаивал, что сам будет добираться до съемочной площадки. Он взрослый человек, у него есть водительское удостоверение — за каким дьяволом ему шофер?
Он уже давно не ребенок, не нуждается ни в чьих указаниях и понуканиях. Он профессионал и всегда успевает вовремя. На него всегда можно положиться.
Можно было… до сих пор.
Сегодня он не впервые не услышал будильник. Нет, хуже: услышал, но выключил и снова заснул. А до того его мучила бессонница. Голова распухала от мыслей; не помогали даже лекарства. Он нарочно переключал телефон на тихий режим, чтобы до него не дозвонились ни агент, ни продюсер, ни даже режиссер…
Вот из-за чего его сняли с предыдущей роли. После того как поползли слухи, контракт на следующий фильм тоже отменили.
И вот он здесь.
И хотя он не собирался… правда, он ведь никогда ничего не делал нарочно… то же самое повторяется снова.
Если бы не Грейм, он бы до сих пор валялся в постели.
Дев плюхнулся на заднее сиденье черного автомобиля, невидящим взглядом уставился в затемненное стекло. Рядом стояла дорожная сумка; Грейм сказал, что там его завтрак, но он не голоден.
«Можешь не возвращаться».
