Зрелище было настолько забавным, что Джоанна, несколько секунд боровшаяся с желанием рассмеяться, все же не выдержала и разразилась хохотом. Вскоре две дюжины человек, присутствующих в гостиной, уже держались за животы, покатываясь со смеху.
К глазам Джоанны подступили слезы, ее бока заныли, ноги ослабли, и она была только рада, когда Тим обхватил ее своими крепкими руками и прижал к груди. Теперь его запах как будто завладел всем ее существом, и, испугавшись этой мысли, она резко замолчала. Ей вдруг показалось, что шум голосов и хохот, наполняющие гостиную, звучат где-то вдалеке, а они с Тимом находятся на острове, отделенном от остального мира. Пораженная этим непривычным ощущением, она медленно подняла голову и взглянула Тиму в глаза.
Он тоже больше не смеялся, а смотрел на нее в такой же растерянности, с таким же чувством. На протяжении нескольких секунд их взгляды были прикованы друг к другу, потом, сильно смутившись, Джоанна отвернулась. Но даже не попыталась высвободиться из его объятий.
В час ночи, когда друзья Райенов и Шанпу, напевшиеся гимнов и вдоволь насмеявшиеся, уже разъехались, Тим тоже засобирался уходить.
Хозяева вышли в холл проводить гостя. Габриель достала из высокого шкафа с зеркальными дверцами его пальто и подала ему.
– Мне у вас очень понравилось, – сказал он, одеваясь.
– А мы безмерно рады, Тим, что ты у нас побывал! – воскликнула Габриель, сложив ладони перед грудью. – Даже не представляешь себе, как мы счастливы за вас с Джоанной.
Джоанна, уставшая талдычить всем и каждому о том, что между ней и Тимом ничего нет, стиснула зубы и не сказала ни слова. Единственное, чего ей сейчас хотелось, так это чтобы Тим поскорее ушел из дома ее родителей и больше никогда не появлялся здесь.
– Она – прелесть, – пробормотал Тим, ласково проводя рукой по голове Джоанны.
– Как мило, – протянула Хелена растроганно. К ней сзади подошел дед и обнял за плечи.
Джоанна поджала губы, отступила в сторону и засунула руки в карманы, всем своим видом демонстрируя, что желает как можно быстрее закончить утомивший ее спектакль. Вообще-то она уже сама не понимала, что происходит и какая роль отведена в этой комедии ей. Поэтому желала остаться наедине с самой собой, чтобы во всем разобраться.
– Кстати, Тим, чем ты планируешь заниматься завтра? – спохватившись, спросил вдруг Андрэ. – Мы с утра всей семьей собираемся у нас и были бы рады, если бы и ты к нам приехал.
У Тима потеплело на душе. После столь весело и насыщенно проведенной рождественской ночи мысли о предстоящих одиноких каникулах повергали его в страшное уныние. От энтузиазма, с которым он к ним готовился, не осталось уже ни капли.
– Нет-нет, – поспешно проговорила Джоанна, не давая ему возможности произнести ни звука. – Тим не может прийти к вам завтра.
– Но почему? – Марго пожала плечами и переглянулась с мужем. – В этом городе у него пока нет друзей, а его отец в Испании, он сам нам об этом рассказал.
– Да, но… – Щеки Джоанны покрылись лихорадочным румянцем. Страх потерять работу, раздражение непониманием родственников и странное влечение к Тиму, разгоревшееся за сегодняшний вечер до угрожающего накала, смешались в ней в сложное, непривычное чувство, и она инстинктивно пыталась защититься от него. – Тим завтра занят.
– Занят? – переспросил ее отец, усмехаясь. – Это в праздник-то?
– Да, в праздник… – пробормотала Джоанна, поворачивая голову к Тиму и безмолвно прося его о помощи.
Тим взглянул на нее вопросительно, думая о том, что если он откажется от приглашения Андрэ и Марго, то умрет со скуки в своей новой квартире над копиями финансовых отчетов «Свитиз», врученными отцом.
Джоанна, видя, что Тим даже не думает выручать ее, вновь взглянула на отца.
– Тим должен доделать те эскизы, над которыми работал сегодня…
– А до окончания каникул эти эскизы подождать не могут? – спросил дед, тряхнув головой. Клеточка колпака, все еще покрывавшего его седую голову, взметнулась вверх.
Джоанна опять посмотрела на Тима, на этот раз с мольбой, но тот лишь криво ухмыльнулся и сложил на груди свои здоровые ручищи.
– Ты его начальница, дочка, значит, должна позволить ему на каникулах отдыхать, как и всем остальным своим подчиненным, – звонко и категорично заключила Габриель. – Тим, я очень надеюсь, что завтра мы вновь тебя увидим.
Тим пробежал по лицам всех людей, собравшихся в холле, и в глазах каждого из них прочел неподдельное желание продолжить с ним знакомство.
Нет, решил он. Я не смогу им отказать. Они расценят это как оскорбление. К тому же мне и самому хочется провести завтрашний день вместе с ними, и я не вижу причин, мешающих мне принять приглашение Андрэ.
Он виновато взглянул на гипнотизирующую его взглядом Джоанну, как будто прося у нее прощения, и широко улыбнулся:
– Спасибо, я с огромным удовольствием проведу с вами завтрашний день.
Дед издал торжествующий вопль, а Андрэ довольно потер руки.
– Вот и замечательно! Сейчас я напишу тебе наш адрес и телефон.
Он подскочил к тумбочке, вырвал из блокнота лист, вывел на нем свои координаты и протянул Тиму.
– Будем ждать тебя с нетерпением!
Джоанна пребывала в настолько взвинченном состоянии, что, провожая Тима до машины, даже не накинула на себя шубу. Как только за их спинами захлопнулась парадная дверь, она, еще не успев почувствовать холода, выпалила:
– И что нам теперь делать?
Тим с невозмутимым, как показалось Джоанне, видом стал спускаться по лестнице вниз.
– О чем это ты? – бросил он через плечо.
– Как это – о чем? – захлебываясь морозным воздухом и уже вовсю дрожа, воскликнула Джоанна. – Естественно, о завтрашнем дне! Ты не можешь вот так просто взять и заявиться завтра к Андрэ и Марго!
– Почему? Не понимаю. – Тим остановился у самой калитки и повернул голову.
Джоанна приблизилась к нему, обхватив себя руками и ежась.
– Да что здесь непонятного? Разве ты не видишь, что вся моя родня принимает нас за влюбленную парочку?
Тим беспечно усмехнулся, ничуть не тревожась:
– Ну и пусть. Что в этом плохого? Раздраженная его равнодушием, продрогшая и злая, Джоанна взорвалась.
– А ведь это ты во всем виноват! – гневно воскликнула она, силой своего негодования разогревая окоченевшие от холода челюсти. – Если бы не пялился на меня весь вечер как на какую-нибудь диковинку, то все давно бы поняли, что мы с тобой не более чем сотрудники!
Лицо Тима приняло вдруг на удивление спокойное и серьезное выражение.
– Но я не могу смотреть на тебя по-другому, – сказал он, чуть смутившись.
Мороз уже безжалостно щипал ее щеки, нос, уши, ноги в тонких колготках. К ее глазам подступили слезы – не то от обиды, не то от холода. С пару секунд она обдумывала слова Тима, в которых сразу уловила какое-то несоответствие, и, догадавшись, что это за несоответствие, гордо вскинула голову.
