Эйд обычно заканчивал свою работу до того, как подключалась Кэтрин, — ведь ее задачей было обеспечить выгодную распродажу тиража. Она никогда не интересовалась непосредственно делишками Стивенсона — у каждого свой бизнес. Но это было в прошлом… Сто лет назад. Теперь-то она знает, что представляет собой блистательный Эйди Стивенсон…
Однако инстинкт самосохранения подсказывал, что не стоит слишком явно демонстрировать восхищение. И Кэтрин улыбнулась обворожительно, но вместе с тем соблюдая официальную дистанцию. Оборачиваясь к Стивенсону, она была уверена, что игра начинается по общепринятым светским правилам.
И вдруг — бац! Глаза Эйда впились в нее как два лазерных луча, словно пытаясь пронзить ее насквозь. Ощущение было как от удара молнии.
Кэтрин почувствовала себя этаким беспомощным мотыльком, которого пригвоздили булавкой к столу и рассматривают в мощный микроскоп. Видимо, она все же недостаточно собралась с духом для такого поединка. Кэтрин подсознательно угадала в этом взгляде объявление войны. Уж меня-то ты не проведешь! — сверкнуло в глазах, неожиданно оказавшихся серебристо-серыми, как сталь сокрушительного, смертоносного оружия. Кэтрин вся затрепетала, тут же превратившись в сплошной комок обнаженных нервов.
Наверное, она все же сама протянула ему руку… Кэтрин ощутила тепло его пожатия, повелительное прикосновение, будившее какую-то необыкновенную чувственность, словно подчиняющее себе ее тело, в то время как его взгляд по-прежнему приковывал ее, пронзая насквозь. И Кэт, словно завороженная, не могла отвести глаз.
Ничего подобного она прежде в жизни не испытывала. Жалкие остатки логики твердили, что критический момент скоро пройдет, должен пройти. Скоро она как обычно с холодной трезвостью во всем разберется. Скоро, очень скоро…
Эйд раздраженно пытался побороть в себе это нелепое влечение. Стоявшая перед ним женщина уже почти покорила его. А ведь по рассказам Алины она представлялась такой грымзой! Когда он увидел ее в первый раз, это было похоже на удар в солнечное сплетение. Кэтрин Бакст была именно такой, как описал ее Том, и еще в сто раз лучше — о такой грациозной красотке можно только мечтать… И это еще до того, как она артистически продемонстрировала свое обаяние, быстрый ум и поразительную деловую хватку, позволяющую в мгновение ока оценить ситуацию и сделать беспроигрышный ход.
Простушка Диана уже была воском в ее руках. Все страхи Тома развеялись как дым. Было совершенно очевидно, что толстяк просто растаял от внимания, проявленного к ним Кэтрин Бакст. А как она все блестяще обставила, тонко вошла в роль: чуткая заботливость, обезоруживающая симпатия к Диане и лишенное всякого флирта, товарищеское отношение к Тому.
Эйд цеплялся за иронию — это хоть как-то спасало. Ну конечно, «Кэтрин говорит»… Ах, какая умница, черт возьми! Прелестная стронговская секс-бомба. Она же существо высшего порядка и сумеет справиться с чем угодно и с кем угодно. Но только не с ним, свирепо решил Эйд, когда коварная чаровница обернулась, намереваясь, очевидно, и его околдовать. На всякий случай. Ну уж, нет… Он-то хорошо знал, какова эта змея на самом деле!
Эйд напряг всю свою волю, чтобы интуитивно проникнуть за обманчивую маску ее подкупающей дружеской приветливости, не желая покоряться взгляду этих ангельских синих глаз, пытаясь открыть истину, заглянуть в самую глубину ее души. Должна же быть в ее поведении хоть какая-то зацепка, подтверждающая затаенную враждебность к нему, должна же проскользнуть хоть капля злорадного торжества. Теперь эта роковая красотка знает, кто он. И ей уж точно было известно, какую роль она сыграла в окончательном крушении его брака.
Но ни следа! Ничего, кроме какого-то гипнотического любопытства, задевшего его за живое, заставив почувствовать себя каким-то первобытным животным, обращавшимся с ней слишком грубо. Что-то здесь не так. Она явно водила его за нос.
Эйд крепко стиснул протянутую руку Кэтрин, ожидая, что убежденная мужененавистница отшатнется. Ведь если она верна своим принципам, своим пышным декларациям, цитатами из которых в свое время ему прожужжала все уши Алина, то она должна испытывать к нему отвращение. Однако рука Кэт покорно лежала в его ладони — мягкая, хрупкая, соблазнительно женственная, она будила в нем ощущения, в которых Эйд не желал признаться даже самому себе.
И глаза небесно чистые… Ничего не скрывают. Но как же так? Этому могло быть только одно объяснение.
Кэтрин Бакст не знала, что он — бывший муж Алины!
Эйду казалось невероятным, что Кэтрин ничего не было известно, однако это было единственным разумным объяснением полного отсутствия враждебности по отношению к нему. Неужели Алине было на него настолько наплевать, что она даже не удосужилась назвать имя супруга, хотя и постоянно искала советов, как ей поступать в браке?
Возможно, все спутало то, что в Мельбурне, причем тоже в издательских кругах, обретался его однофамилец, некий Джил Стивенсон. А может быть, эта дуреха полагала, что всем и так должно быть известно, что она замужем за Эйдом Стивенсоном. В первые года два Алина гордилась тем, что ей удалось заполучить Эйда, однако к тому времени, когда Кэтрин приехала в Мельбурн из Сиднея, гордость уже поизносилась в вечных попытках отыскать какой-то приемлемый компромисс, чтобы спасти их брак.
Эйд саркастически усмехнулся, подумав, что для Алины самым лучшим выходом из положения было устраниться и переложить все попытки найти компромисс на его плечи, а Кэтрин Бакст подсказала ей многочисленные предлоги для того, чтобы оправдать такое поведение. Но сейчас Кэтрин смотрела на него открытым, честным и невинным взглядом. По всем повадкам это было поведение женщины, которая искренне заинтересована продолжить едва начавшееся знакомство. Она словно ожидала, что он подскажет, как будут развиваться в дальнейшем их отношения — отношения, свободные от груза прошлого и тем самым манящие поскорее перейти через незримую границу в будущее.
И это оказалось для Эйда непреодолимым соблазном. Разум подсказывал, что Кэтрин была для него запретным плодом. И все же он тянулся к ней. Ему хотелось освободиться от всех доводов рассудка и вызвать у нее безумное желание. Хотелось распустить копну непокорных волос, стянутых в пучок, и смотреть, как они рассыплются буйной гривой на подушке. Хотелось сорвать с нее свитер и сжать ладонями мягкую плоть округлых грудей, так соблазнительно обрисовывавшихся под эластичным трикотажем.
А этот сексуальный пояс, подчеркивающий женственно тонкую талию и чувственный изгиб бедер… Эйд представил, как поднимет над головой ее белые руки и обовьет запястья черной лентой с золотым луком, сковывая эту ведьму так, чтобы она не могла испробовать на нем свою черную магию, пока он будет входить в нее…
