— Если вы такая опытная и безупречная работница, как написано в тех рекомендательных письмах, которые я читал, вы не должны допускать таких промахов. Я вас взял не на практику, а как квалифицированную и профессиональную помощницу по хозяйству. — И он громко захлопнул за собой дверь.
Ким заскрежетала зубами, ее норов снова поднял голову и чуть не вырвался из ее крепкой хватки. Принеся в столовую еду на подносе, она поставила перед своим работодателем тарелки.
— Прошу прощения, — еще раз подобострастно извинилась она, — что приготовила ужин не по вашему вкусу. Я надеюсь, что холодное мясо вас устроит. Боюсь, больше у нас ничего нет.
— Придется есть мясо, — раздраженно отозвался он. — Что мне остается? — Он взял вилку и нож. — А что вы там состряпали на второе?
— Пудинг, мистер Ланг. — Улыбка у нее была жалкая, в ней сквозила угодливость. — Вас это устроит?
Он кинул на нее сердитый взгляд:
— Откуда мне знать, если я его еще не пробовал?
Ким затаила дыхание.
— Ох, да, мистер Ланг. — Она снова заискивающе улыбнулась. — Я сказала, не подумав.
Он отложил вилку и нож, сложил руки на груди и презрительно уставился в ее красное от стыда лицо.
— Мисс Пейтон, хочу вас предупредить, — я говорю это всем домработницам, — больше всего на свете я ненавижу заискивающих женщин. От вашего не в меру услужливого подобострастия меня тошнит.
Она глубоко вздохнула, чуть не потеряв самообладание, но в самом зародыше подавила желание ответить ему резкостью.
— Мистер Ланг, могу я позвать к столу вашу дочь?
Он снова принялся за еду.
— А что вы ей собираетесь подать — ту омерзительную стряпню, которой вы пытались накормить меня?
— Вы имеете в виду мой пирог с сыром и луком? Да, мистер Ланг.
— Тогда она не будет есть со мной. Она будет есть с вами на кухне. Я вам уже сказал, что не выношу лукового запаха.
— Тогда мне стоит, — сказала она с натянутой улыбкой, — готовить их почаще, не так ли, мистер Ланг? — В сердце ее забурлил настоящий фонтан радости, когда она заметила изумление, отразившееся в его глазах. Она закрыла дверь в столовую и пошла наверх, чтобы привести Кэнди, шаги ее были легкими и радостными, как и ее настроение.
Но ее вновь обретенная жизнерадостность длилась недолго. Она нашла Кэнди в спальне — та лежала на животе на полу и рассматривала разложенные перед ней комиксы.
— Кэнди, дорогая, пора идти пить чай. — Ким постаралась поласковей улыбнуться, несмотря на ледяную ненависть в глазах. Ким думала, что ей придется уговаривать девочку, но та покорно поднялась и безропотно двинулась следом, молча и равнодушно помыла руки.
Ким беспрекословное послушание девочки показалось подозрительным.
— Ты будешь пить чай со мной, а не с папой. Ты не против?
Кэнди пожала плечами, но в глазах ее безошибочно читалась убежденная ненависть. Ким было бы легче, если бы она капризничала, визжала, топала ногами, только бы не эта холодная, пугающая покорность.
Они ужинали молча. Когда Ким принесла в столовую пудинг, мужчина, сидевший в одиночестве за столом, принял его так же молча. Да, и отец, и дочь под стать друг другу, подумала Ким. Оба достигли высокого искусства в своей необщительности.
Когда Ким снова вошла в столовую, чтобы забрать грязную посуду, она спросила ровным голосом:
— Желаете кофе, мистер Ланг?
Он посмотрел на нее так, словно она была не в своём уме:
— Разумеется.
Она улыбнулась и сказала слащавым голосом:
— Я спросила на всякий случай, вдруг кофе тоже входит в длинный список вещей, которые вы терпеть не можете.
В глазах его что-то сверкнуло. То ли подозрение, то ли недоверие, — видимо, все же подобострастие ему больше по нраву, чем откровенная дерзость. После ужина Ким поставила грязные тарелки в мойку, собираясь мыть их вручную. Она нервно поглядела на посудомоечную машину, заглянула внутрь, и поняла, что у нее не хватает мужества включить ее. Оуэн Ланг вошел на кухню и вытряхнул пепельницу в мусорное ведро.
— В чем дело? Только не говорите мне, что вас испугалa эта машина. Она не кусается.
— Конечно нет, мистер Ланг. Просто мне… — Ким неуверенно подняла на него глаза. — Просто я не знаю, как она работает.
— Только не говорите мне, что вы, образцовая, опытная работница, не знаете, как обращаться с посудомоечной машиной.
Она покачала головой:
— Там, где я… работала раньше, не было таких машин. Стиральные, да, были, а для мытья посуды не было.
Оуэн Ланг был, казалось, слегка озадачен.
— У меня еще есть морозильная камера. Смею надеяться, вам известно, как ею пользоваться?
— О, морозилка, да, конечно. Моя мама… — Она запнулась как раз вовремя, чтобы не проболтаться, но в его глазах застыл немой вопрос. — Моя мама… она, знаете… всегда так мечтала… все читала объявления и собирала рекламные листовки про морозильники… — Она снова замолчала, надеясь, что этого будет достаточно. Как она ему скажет, что у них в гараже стоит огромная морозильная камера, забитая продуктами до отказа?
— Но, — подхватил он, — не могла позволить себе такую вещь, да?
— Ну, — Ким облизнула пересохшие губы, стараясь избежать откровенной лжи, — она, понимаете…
Он кивнул, словно все понял:
— Тогда я вам объясню, как она работает.
Он пошел даже дальше — не только объяснил ей, как работает машина, но и продемонстрировал, собственноручно загрузив в нее грязную посуду. Однако его терпения хватило ненадолго. Он обвел глазами кухню.
— Надеюсь, на кухне больше нет приборов, которыми вы не умеете пользоваться? Скажем, кран? Или мусорное ведро с педалью для крышки? — Он опять заговорил издевательским тоном, отчего у нее внутри все вскипело. Но она погладила свой проснувшийся гнев по головке и снова убаюкала его.
— Спасибо большое, мистер Ланг, — смиренно пролепетала она, — что помогли мне. Постараюсь больше не беспокоить вас такими пустяками.
Он сунул руки в карманы и посмотрел на нее прищурившись.
— Ушам своим не верю, — пробубнил он. — Куда подевалась вся ваша дерзость?
Она нахмурила лоб:
— Дерзость, мистер Ланг?
— Да, дерзость, которой вы так щедро потчевали меня, когда мы с вами говорили по телефону. Где та особа, что возненавидела меня заочно? Я ведь только потому и взял вас на работу. Но я разочарован — вы оказались такой же, как все остальные. Повторяю — я не могу терпеть угодливых женщин, потому что имею основания подозревать в них корыстные мотивы. Все женщины, которых присылало мне агентство, были либо вдовами, настроенными весьма оптимистично, либо, вот как вы, девицами на выданье, полными радужных надежд. И все они пытались найти ко мне подход, старались мне не прекословить, из кожи вон лезли, чтобы мне угодить. И у всех у них на уме было только одно — как бы заполучить меня в мужья.
