А с ней мне понадобится грандиозный план.
Профессиональный.
Мне нужно быть профессионалом.
В конце концов, я здесь взрослый.
Используя методику, которой меня обучил мой психотерапевт для того, чтобы справляться с паническими атаками, я делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю. Я сосредотачиваюсь на своём счастливом месте. Озеро. Птицы. Ветер шумит в кронах деревьев.
Я закрываю глаза и проваливаюсь в сон.
Элма плещется прямо посреди моего счастливого места в красном бикини. Священное место на задворках моего сознания теперь осквернено. А тупой грёбаный я только и делает, что пялится.
Я так облажался.
Глава 5
Элма
— Элма!
Я стону, уткнувшись в подушку, пропахнувшую им. Аромат мужественный и древесный. Вкусный.
— Уходи.
Дверь со скрипом открывается, и свет ослепляет меня.
— Вставай. Сейчас же. А то мы опоздаем.
Раздражённо фыркая, я сажусь на кровати и свирепо смотрю на своего незваного гостя. Как только я замечаю его, вся моя злость улетучивается. Сегодня утром он одет в светло-серый костюм. Его рубашка свежая и белая. Чёрный тонкий галстук свисает с безупречного узла на шее.
— Элма, — снова рявкает он, уперев руки в бока и глядя на меня сверху вниз.
Когда я поднимаю глаза, то восхищаюсь тем, как он сегодня красив. Его шоколадно-каштановые волосы были уложены в гладкую, модную причёску. Вчерашняя щетина исчезла, и я прекрасно вижу его суровый, острый подбородок. Его полные губы сжаты в тонкую линию, и он нетерпеливо смотрит на меня.
— Я плохо себя чувствую, — вру я.
Его бровь выгибается дугой, и он ухмыляется мне. Боже милостивый, этот человек выглядит хорошо, независимо от того, какое у него выражение лица.
— Мне всё равно.
Пламя, разгорающееся во мне, гаснет от его отношения.
— Ты просто засранец.
Он стискивает челюсти, и его зелёные глаза застывают в блестящем нефритовом цвете.
— У тебя есть ровно пятнадцать минут, чтобы собраться и сесть в мой пикап.
— А то что? — бросаю я вызов.
На его губах появляется волчья ухмылка.
— Или я вытащу тебя отсюда прямо в пижаме. Ты сможешь начать свой первый день в том, что на тебе надето.
Ар-р. Мудак.
Я проскальзываю мимо него и упиваюсь сдавленным звуком, который он издаёт у меня за спиной. На мне футболка и пара розовых трусиков. Я серьёзно сомневаюсь, что он отпустит меня в школу в таком виде. Когда я оглядываюсь через плечо, он смотрит на мою задницу с чуть приоткрытым ртом. Мне приятно сознавать, что мой директор ошеломлён и лишился дара речи.
Не говоря больше ни слова, он разворачивается и стремительно выходит из комнаты. Дверь за ним захлопывается, заставляя меня подпрыгнуть. Моя улыбка медленно исчезает, когда нервы начинают сдавать.
Новая школа.
Боже.
Слёзы щиплют мне глаза, но я смаргиваю их, пока ищу одежду. Я не хочу ходить в школу в этом дурацком городе. Начинать всё сначала в выпускном классе — это самое худшее. Примерно через двадцать минут я уже одета и накрашена. Я несколько раз проверяла свой телефон, чтобы увидеть, не поинтересовался ли папа моими делами, но ничего не было. Моё сердце изнывает от грусти и боли, но это неудивительно. С тех пор как мама умерла, папа постепенно отдаляется от меня. Я не думаю, что он осознаёт это, но так оно и было.
Резкий стук в дверь пугает меня.
— Что? — огрызаюсь я.
— Ты одета?
— Ага.
Дверь распахивается, и Адам свирепо смотрит на меня. Его ноздри раздуваются, когда взгляд скользит по моему наряду.
— Нет. Попробуй ещё раз, малышка.
Я изумлённо смотрю на него.
— Прошу прощения?
— Ты это не наденешь.
Я смотрю вниз на свой наряд и раздражаюсь. Я оскорблена. Мой наряд очень милый.
— А почему бы и нет, чёрт возьми?
Он проводит рукой по лицу, прежде чем пригвоздить меня недоверчивым взглядом.
— Потому что идёт снег, милая.
Жар обжигает мои щёки, но я не говорю ему, что у меня нет ничего теплее. Вместо этого я поднимаю подбородок и выплёвываю свои слова.
— Выживу.
— Вообще-то, — говорит он холодным тоном, — это не так. Твоя задница замёрзнет ещё до того, как мы доберёмся до пикапа. Ты не можешь носить это в середине зимы.
Я натягиваю свой длинный свитер и смотрю на него, приподняв бровь.
— Смотри. Мне тепло. Проблема решена.
Он разворачивает запястье и смотрит на часы, прежде чем стиснуть зубы.
— Пошли.
Когда мы выходим из хижины, я не могу не задаться вопросом, что случилось с человеком, который кричал во сне, когда его мучили кошмары. Страх в его голосе пробирал до костей. Это заставило меня выбежать из его комнаты в гостиную, пытаясь успокоить его. Мы не разговаривали. Просто держались за руки. В конце концов, он успокоился, и я была свободна.
Пока он не схватил меня за бедро.
Моя шея горит от воспоминаний. Я вернулась в комнату, забралась под одеяло и попыталась довести себя до оргазма после этого. Я была разочарована, и у меня ничего не получилось, но не от недостатка попыток. Я хотела немедленно вернуться туда и потребовать, чтобы он позаботился о том, что у меня не получилось.
Вместо этого я заснула ещё более опустошённой, чем раньше.
Совсем одна в хижине с моим директором.
Это просто смешно.
Как только открывается входная дверь, я вскрикиваю. Ледяной воздух проникает внутрь и пробивается сквозь тонкую ткань моего свитера. Я дрожу и стараюсь не поскользнуться на ледяном крыльце. Я рада видеть, что пикап уже заведён. Сыпет небольшой снежок, вокруг нас кружат снежинки. Адам словно на задании, когда он проходит к пассажирской стороне и рывком открывает дверь. Моё сердце на мгновение замирает в груди от его джентльменского поступка. Никто из парней, с которыми я встречалась раньше, никогда не открывал мне двери.
Мои щёки пылают. Я не встречаюсь взглядом с Адамом. Ему поручено заботиться обо мне в отсутствие моего отца. Подойдя к открытой двери, я в замешательстве смотрю на высокий пикап.
И как же мне туда забраться?
Словно прочитав мои мысли, две сильные руки хватают меня за талию. Затем, как будто это так же легко, как поднять мешок с перьями, меня поднимают в машину. Я так потрясена тем, как грациозно он посадил меня в свой пикап, что даже не могу найти слов благодарности. Он захлопывает дверь и вскоре благополучно оказывается внутри вместе со мной. Я украдкой смотрю на Адама, когда он даёт задний ход. Он весь такой мужественный, когда маневрирует, проезжая задом между двумя массивными деревьями, а затем снова едет вперёд. Его гигантская фигура заполняет половину пикапа, в то время как я — карлик на пассажирском сиденье.
— Встретимся в моём кабинете после уроков, и отправимся домой. — Он поворачивает голову и быстро оглядывает меня. — Может быть, ты пока воздержишься от того, чтобы рассказывать кому-нибудь о нашей договорённости?
Я улыбаюсь. О-о-о-о, это хорошо. Директор Реннер хочет, чтобы я была его маленьким секретом. Эта мысль порочная, и я отчаянно цепляюсь за неё.
— Конечно.
Он расслабляется и одаривает меня ещё одной своей трусико-плавящейся улыбкой.
— Я думаю, что всё будет просто замечательно.
— Что ты сделала? — голос Адама холоден и смертоносен, когда он смотрит на меня, будто взглядом метает кинжалы.
Я провела в этой дрянной школе всего два часа и уже сижу в кабинете директора.
— Он вёл себя как осёл. — Это моё единственное оправдание за то, как я вела себя в классе тренера Лонга. Адам был прав. Тренер Лонг чертовски шикарен. — Это всё, что я сказала, когда он закричал, а он действительно кричал для протокола, когда один из ребят не обращал внимания…
— Я слышал, — отрезал Адам. — Держу пари, что если бы ты сняла рубашку, то привлекла бы всеобщее внимание. Особенно моё. — Его челюсти сжимаются, а зелёные глаза пылают яростью.
