Слова незнакомца о доскональном допросе и слова водителя о яме сложились в моей голове, как две половинки одного пазла.
Я решила, что мне хотят показать яму, вырытую для моей могилы, чтобы окончательно заставить меня говорить.
Мысль была настолько ужасной и парализующей все мои чувства, что несколько секунд я просто хватала воздух широко открытым ртом, не в силах дышать полными лёгкими.
Горло сдавливало надвигающейся паникой и кошмаром.
— Говори.
— Я уже сказала всё, что знала. Я вас впервые вижу. Я не понимаю, как так произошло. Мне было плохо… Так плохо, что я почти ничего не понимала и не могла…
Мои рыдания стали громкими и сильными.
Я уже не могла говорить, а лишь всхлипывала и выдавала рваные, короткие обрывки слов, давясь ими.
Я испугалась за свою жизнь и когда на плечо легла массивная, горячая ладонь незнакомца, просто лишилась сознания.
=12=
Суровый
Светловолосая голова девушки покоилась на коленях Сурового.
Впервые он не знал, что чувствовал. То ли досаду, то ли злость. Но только не равнодушие.
Пожалуй, лет двадцать назад в его душе шевельнулось бы чувство, отдалённо похожее на жалость. Но сейчас он не ощутил ничего, кроме небольшой тяжести головы девушки и тепла её тела.
— Девчонка не соврала, — послышался голос с водительского сиденья.
Суровый оторвался от созерцания юного лица девушки и размял кулаки, до хруста в костяшках.
— Да, её рассказ совпадает с тем, что ты узнал о ней. Я проверил те сведения, что ты мне прислал. У Каримова не водятся такие девочки. Тем более девственницы.
— Она была девственницей, — поправил Сурового водитель.
— Ты прав. Была. До ночи со мной. Понимаешь, что это значит?
— У нас добавилось проблем?
— Не совсем. Каримов зарвался. Раньше он всегда поставлял опытных девиц, которые не первый день крутятся в этом бизнесе. Профессионалки, одним словом. Но в тот вечер все его девочки, подходящие под мой запрос, были заняты.
Суровый сделал вескую паузу.
— Чтобы не терять хорошего клиента, он схватил первую попавшуюся девушку, напоил и обманом подослал ко мне. Знал, в каком я состоянии…
Он с трудом подавил бурю ярости, которая поднялась со дна его тёмной, почти чёрной души. Суровый давно считал, что у него нет души. Однако сейчас его сотрясал праведный гнев.
Он любил женщин в постели. Предпочитал один и тот же типаж. Причина этого крылась в его прошлом, и оно навсегда было закрыто.
Пути назад не было, но привычки остались.
Суровый не всегда был нежен.
Иногда он брал своих женщин, как хищное, голодное животное. Без всяких нежностей и взаимных ласк.
Но в итоге он всегда щедро оплачивал услуги наёмных жриц любви.
В конце концов, это была их работа.
Он рассуждал холодно и трезво. Логическая цепочка выстраивалась как обычно, но на этот раз в ней возникла ошибка. Не по его вине.
Каримов начал вести грязную игру.
Поначалу Суровый решил, что Каримов каким-то образом захотел подставить его, выведать информацию или создать гнусный компромат.
Но никаких подозрительных движений со стороны Каримова не было. Более того, он предпочёл уехать отдыхать на тропические острова и был временно недоступен.
Его контора резко свернула свою деятельность. Скорее всего, он переберётся в другое место. Наверняка уже подыскивает новый офис.
Не может быть, чтобы Каримов бросил такой прибыльный бизнес.
Если бы Суровый не заподозрил неладное и не начал трясти гнилую контору Каримова, возможно, тот и не подался бы в бега.
Другой на месте Сурового бы даже не озадачился поисками девушки, пропавшей на утро после горячей ночи.
Но за долгие годы жизни Суровый научился доверять прежде всего своей интуиции, а она громко шептала, что здесь что-то нечисто.
Он прислушался к внутреннему голосу и не прогадал.
Девушка была обманута и случайно втянута в гнусные сети мерзавца, давно простившегося со своей совестью.
История Анастасии Смирновой была не столь необычной. Современная жизнь была непростой, жизнь в столице была тяжелее и безжалостнее в сотни раз…
Суровый в очередной раз подумал, что другой бы прошёл мимо и не вспомнил бы о девушке уже через несколько часов.
Но он не стал бы тем, кто есть, не забрался так высоко, если бы плевал на собственные принципы.
Если что-то «корябало», царапало изнутри, заставляло думать и возвращаться в исходную точку, Суровый обращал внимание на проблему и решал её в тот же час, не откладывая на потом.
Он привык шагать по жизни в бодром темпе и быть постоянно начеку.
— Нехорошо получается, — снова подал голос водитель.
Суровый кивнул, знаю, что Заур прислушивается к его словам и ловит малейшее изменение интонации его голоса.
Суровый уже много лет работал бок о бок с Зауром и был уверен в нём почти так же как уверен в самом себе.
Заур был на редкость верным и исполнительным.
Пожалуй, Суровый мог бы назвать его своим другом, если бы верил рассчитывал на одно из положительных душевных качеств и верил в высокие чувства.
Суровый рано получил жестокие жизненные уроки и с детства приучился стоять за себя.
Он рос в стае таких же потерянных и никому не нужных детей, но стая была злобной и презирала проявление слабости. Слабаков забивали толпой.
Поэтому он научился сначала держать чувства под замком, а потом словно и навсегда лишился возможности чувствовать, действуя лишь на инстинктах.
Суровый не ответил на предыдущий вопрос Заура.
Водитель не торопил его, но задал следующий вопрос, подтолкнувший Сурового решить вопрос с девушкой как можно быстрее.
— Что делать с девчонкой?
— Она ещё без сознания. В глубоком обмороке. Но дышит.
— Испугалась. Ты, Сармат, давил на неё.
Суровый метнул в сторону Заура сердитый взгляд, который Заур мгновенно поймал в зеркале заднего вида. Заур понял, что ошибся, назвав Сурового по имени.
Его уже давно никто не называл по имени.
— Давил, — согласился с очевидным фактом Суровый. — Она должна была расколоться.
— Но ты же сразу понял, что она не из таких…
— Не из каких, Заур? Любая, даже самая прожжённая и хитрая дрянь родилась невинной. Так что всё это может быть лишь маской.
=13=
Суровый
Суровый провёл ладонью по лицу девушки и невольно для себя самого задержал пальцы на мягком, нежном атласе её щёк. Они довольно сильно побледнели, но их хотелось касаться.
Непривычное ощущение.
Ещё более странное желание, которое Суровый мгновенно оборвал на корню и не позволил ему распространиться.
— Жёстко ты с ней. Совсем молоденькая же, — вздохнул Заур. — По глупости попала в переплёт.
— Нужно не быть глупой.
— Я проверил её биографию досконально. Не было необходимости так сильно прессинговать, — продолжил разговор Заур.
— Ты мне перечишь? Не помню, когда я дал тебе особое разрешение перечить моим решениям и оспаривать их. Без доказательств.
— Прости, Суровый, — насупился Заур. — У меня дочка её возраста. Так, промелькнуло в дурной голове. Больше этого не повторится, обещаю.
Заур замолчал и достал пачку сигарет. Перед тем как поджечь сигарету и начать курить, водитель кинул молчаливый, вопрошающий взгляд на Сурового, спрашивая разрешения покурить.
Суровый кивнул, дав разрешение, но при этом дал указ опустить вниз стекло, чтобы сигаретный дым не стоял в салоне автомобиля.
— Ну, долго нам ещё стоять? — поинтересовался Суровый.
— Пробка почти рассосалась. Скоро тронемся. Чёртовы ямы! Затеяли ремонт в конце сезона! Рукозадые строители! — ругнулся Заур.
