— Все будет зависеть от того, насколько успешно ты сможешь сыграть роль влюбленной невесты, — решительным тоном ответил он. Джоан взглянула на него с недоумением — в его голосе прозвучала горечь… — Сейчас ты спустишься со мной в зал и будешь сиять, как бриллианты в твоем кольце.
Почувствовав головокружение, Джоан решила сесть, но неожиданно обнаружила, что не может этого сделать.
— О, Харви, что у меня там сзади? — воскликнула она, пытаясь повернуться. От досады ей захотелось плакать, и взор ее затуманился от подступивших слез.
Он просунул ладонь ей за спину.
— Ты зацепилась за шип розы. Жизнь полна ими, не правда ли?
Когда его рука тронула густо усыпанную цветами гирлянду, до Джоан донесся пьянящий аромат роз, но вместе с ним она ощутила и другой запах — более резкий… запах самого Харви, запах мужчины.
Его щека оказалась до неприличия близко к ее лицу, и Джоан отвела взгляд. Тепло, исходившее от его тела, словно заполняло все пространство между ними.
Сердце у нее чуть не выпрыгнуло из груди… непонятно почему. Ясно было одно — его присутствие волновало ее.
— Харви! Помоги же мне!
— Я это и делаю. — И Джоан почувствовала пальцы Харви на своем копчике и одновременно увидела мягкие, расслабленные линии его губ. Он покосился на нее с веселым блеском в глазах.
— Дело в том, что вряд ли я смогу сделать это, не причинив вреда…
— Моему платью! Пожалуйста, поосторожнее…
— Мне кажется, — сдержанно заметил он, — что состояние твоего платья — далеко не самое главное.
Сначала Джоан не поняла, что он имел в виду, но потом до нее дошло. Стараясь освободить ее, Харви передвинулся и уперся коленом в ее бедро под шуршащей, сшитой из тафты нижней юбкой, а его грудь оказалась прижатой к глубокому вырезу платья. Она прерывисто вздохнула.
— Поскорее! нервничая, пробормотала Джоан.
— Не дергайся. Ты попала в хорошенький переплет, и кроме меня помочь тебе некому. — Харви слегка улыбнулся, как будто эта фраза показалась ему весьма забавной. — Ну вот! Наконец-то… не шевелись! — приказал он, когда она попыталась отвести его руку. — Фата тоже зацепилась. Стой спокойно.
В блестящих карих глазах Джоан появился вызов.
— К черту спокойствие! С меня хватит!
И она сердито дернулась. Упрямые цветы, казалось, не желали уступать, и ярость Джоан, стремящейся избежать нежелательной близости Харви, все возрастала.
Стиснув зубы, она рванула злосчастную гирлянду руками и тут же почувствовала сильную боль, а по ее ладоням побежали теплые струйки крови. Зато теперь она была свободна, и, испытывая колоссальное облегчение, Джоан нырнула под обнимающие ее руки и поспешила прочь. Но, к своему ужасу, тотчас же ощутила пальцы Харви на своем запястье и вынуждена была повернуться к нему.
— Ты просто дура! — грубо сказал он.
И внезапно его губы прижались к ее ладони, а язык начал слизывать с нее капельки крови. Джоан остолбенела от неожиданности, бледная и перепуганная, она как во сне смотрела на Харви, перенесшего теперь свое внимание на другую ладонь.
Ее вновь охватила паника. Все длилось не более нескольких секунд, но интимно-эротичный характер его действий заставил Джоан усомниться в истинности заявленных им мотивов свадьбы. Она почувствовала слабость в ногах, но ее поддержала протянутая рука Харви.
— Все в порядке, дорогая, — успокаивающим тоном сказал он. — Не волнуйся, расслабься. Все прекрасно. Ты просто поцарапалась, но ранки незначительные.
Почти не вникая в смысл сказанного, она больше прислушивалась к интонации и, пораженная теплотой, прозвучавшей в его хриплом голосе, резко отдернула руки. С ее точки зрения, в этом не было ничего прекрасного, потому что его глаза горели нескрываемым желанием. И губы откровенно жаждали поцелуя…
Голова вновь закружилась, все поплыло перед глазами — верный признак начинающегося приступа тошноты. Кожа горела, дыхание участилось. Казалось, ей не хватает воздуха.
— Что с тобой? — спросил он с тревожащей ее заботой в голосе.
— Пойми одну вещь, — ответила она, тщетно стараясь говорить спокойно. — Мне очень тяжело пришлось, и я чувствую себя ужасно. Хуже быть не может. Я… — В желудке, как последнее предупреждение, все словно перевернулось, и на ее глаза от ощущения беспомощности навернулись слезы. — О господи, — в отчаянии простонала Джоан и бросилась прочь.
Подобрав юбки, она сбежала по винтовой лестнице, волосы и фата развевались позади нее как флаг. Кроме собственного дыхания и стука атласных туфелек. Джоан не слышала ни одного звука. Слава богу, Харви не стал преследовать ее.
Вот она достигла подножия лестницы и почувствовала под ногами толстый ковер. Перед ней было убежище — комната, которую ей предоставили на этот день. Добраться туда и остаться одной — вот все, к чему она стремилась.
Со стоном облегчения Джоан распахнула тяжелую дверь.
Наконец-то она в безопасности! Захлопнув за собой дверь, она на мгновение прислонилась к ней спиной, стараясь хоть немного отдышаться, а потом кинулась в ванную комнату. Через несколько минут, бледная и измученная, Джоан появилась оттуда. И увидела лежащего на кровати Харви, который как ни в чем не бывало ленивым движением закинул руки за голову.
— Только не это! — простонала она.
Харви потянулся, как довольный кот. Гибкое и сильное тело со всеми удобствами расположилось на шелковом покрывале. Он выглядел уверенным в себе и поэтому опасным, принятая поза позволяла особенно ясно видеть контуры мускулистых бедер.
— Именно это, — непринужденно произнес он. — Нам надо поговорить.
— Поговорить? — Этого Джоан ожидала меньше всего. — В данный момент я никого и ничего не хочу видеть, Харви, — пробормотала она, ненавидя себя за столь напыщенную фразу и понимая к тому же, что близка к нервному срыву. — Дай мне десять минут. Мне нужно побыть одной.
— Дело не терпит отлагательств, — твердо заявил он, сверкнув глазами из-под густых ресниц. — Потерпи, Джоан. Я хочу знать, почему ты только что убежала от меня и почему выглядишь такой несчастной. До того как ты услышала об отъезде Патрика, ты казалась вполне довольной, а теперь — совершенно вне себя. Что я должен думать по этому поводу?
Джоан направилась в обход кровати, надеясь, что делает это вполне непринужденно и что ей удастся добраться до двери и благополучно ускользнуть из комнаты. А тогда, подумала Джоан, в которой проснулось присущее ей чувство юмора, она наконец получит возможность стонать, скрежетать зубами и дрожать от страха столько, сколько ей захочется!
