Мира Хьюстон - Непреодолимое влечение

Она приподнялась, соприкоснувшись одной грудью с его ладонью. Полная грудь, округлая и налитая, не стянутая лифчиком. Все мысли в голове Деймона перемешались. Пока, потрясенный, он не понял, что наклонилась она, просто чтобы освободиться из его пиджака. Он убрал руку… Как можно медленнее.

— Не сегодня. — Она склонилась к нему. — Завтра. Давай все обдумаем, договоримся о правилах и потом уже, на свежую голову, условимся о продолжении. Завтра — это ведь совсем скоро.

Он открыл рот, и она впилась в его губы, нежно поцеловала, слегка приглушая сигнал тревоги в его голове. Выбившиеся пряди ее волос щекотали его лицо.

— Завтра, — пообещала она.

— Но, — сказал он опять, чувствуя себя глупым и больным от желания, — я не знаю, как тебя зовут. Не знаю, где ты…

— Камилла. — Ее глаза смеялись. — Камилла Клодель.

Она могла поймать его в сети, но из-за этого он не должен был становиться доверчивым. Он проворчал:

— Камилла. Точно.

Она лизнула кончиком языка его губу, сказала гортанным шепотом:

— Твой ход, Деймон, — повернулась и вышла из бара.

Когда толпа сомкнулась вокруг нее, он совершенно точно знал, что под платьем на ней не было ни нитки. И так же очевидно, как он хотел пойти за ней, он не мог пошевелиться. Он окаменел. Лицо его пылало, на верхней губе выступили капельки пота.

Наконец у него в голове прояснилось. Пиджак скользнул с его плеча, Деймон поймал его и машинально потянулся в карман за шелковым носовым платком, который Лиз сунула ему в карман перед выходом из офиса.

И уже прижал клочок ткани к носу, как вдруг понял, что это совсем не платок.

Запах…

Соблазн.

Деймон опустил руку, остолбенело разглядывая шелковые крошечные трусики Камиллы, золотым лотосом цветущие в его окаменевших пальцах.

— Камилла Клодель, — объявила Лиз на следующее утро.

Деймон всегда работал по субботам, Лиз — нет. Сегодня она приехала в офис по его просьбе.

— Художница, скульптор. Ученица и любовница Родена.

— Огюст Роден, — тупо повторил он, сожалея, что в свое время так и не прослушал курс истории.

— Известен в основном благодаря «Мыслителю» и «Поцелую». — Лиз вручила ему распечатки фотографий знаменитых скульптур, еще теплые от принтера. — Вот они. А работы Клодель канули в Лету, пока в последнее время к ним снова не проснулся интерес. Есть даже фильм «Камилла Клодель» с Изабель Аджани в главной роли. Может, принести тебе диск? И плейер?

Обычно в своих исследованиях Деймон внимательно изучал каждую деталь. Поскольку в данном случае это касалось только его личной жизни, дотошность была необязательна. Он не устанавливал стоимость какой-нибудь международной компании, а просто выслеживал некую соблазнительницу.

И все-таки он ответил:

— Да. И постарайся, пожалуйста, связаться с человеком по имени Брайнер Уординг. Кажется, он торгует предметами искусства. Вчера в ресторане была выставлена одна вещица из цветного стекла. Узнай у Уординга, как зовут автора. Ну и… гм… разузнай все прочее. Все, что он сможет сказать об этом человеке. Я хочу…

— Купить эту вещь?

— Не знаю. Может быть. — Нет, экивоки ему не удаются. Деймон отвернулся от пристального взгляда Лиз. — Мне нужен адрес художника. Ну, номер телефона на худой конец. — Он пролистал биографию Камиллы Клодель. — Биография может пригодиться.

— Слушаюсь, сэр, — лукаво откликнулась Лиз.

Когда она вышла, Деймон подошел к окну, выходящему на одну из бесчисленных артерий лондонского Сити. Разве не похожа эта унылая серая улица на его жизнь? Жизнь, в которой давно уже нет места ничему, кроме работы…

Возможно, именно поэтому он остро отреагировал на Камиллу. Или, может быть, все дело в том, что она пробудила в нем первобытные инстинкты и исчезла, как только он завелся?

Так кто же она такая? Он закрыл глаза и вдохнул, абсолютно отчетливо вспомнив каждую деталь. Придуманное имя было частью игры, но не попыткой к бегству. Камилла не могла не понимать, что он из-под земли ее достанет.

Деймон улыбнулся. Львица оставила ему крошечный, но ключевой предмет одежды. Если ему понадобится повод — в чем он сомневался, — он всегда может сказать, что хотел вернуть трусики.

Он знал, что она засмеется. Он наслаждался уже самой мыслью об этом. Теплый, звучный смех ее станет ему лучшей наградой.

Она нужна мне, подумал он. Мне нужна эта женщина.

Нужна? Что за черт! Деймон и припомнить не мог, когда в последний раз в ком-то нуждался. Связь с родителями — никчемными бездельниками, живущими на пособие по безработице и безразличными ко всему, кроме пива и телесериалов, — он оборвал, едва ему исполнилось семнадцать, и никогда об этом не сожалел. Брат давно стал для него чужаком. Нет, Деймон не привык испытывать нужду в других людях.

Нужна ли ему его работа? И да, и нет. Она стала его вторым «я», но Деймон не сомневался, что в любой момент сможет найти другую. Может, получше. Ему постоянно делают предложения. Получается, эта работа ему не нужна.

Он погладил мягкую кожу записной книжки. Вот Лиз, пожалуй, и вправду ему нужна. Они были командой с тех пор, как он появился у Дейла и Гамильтона со свеженьким дипломом в кармане. Лиз была старше его на год или на два. Загадочная. Бесстрастная, как китайский болванчик. Но потрясающий секретарь: умная, организованная, надежная. Возможно, карьера Деймона устояла бы и без нее, но проверять это на практике как-то не тянуло.

Пусть так — но нужна ли ему Лиз как человек? Может ли он назвать эту самоуверенную и холодную женщину своим другом? Едва ли. Как и коллеги, сослуживцы, случайные сотрапезники, соседи по дому — все это в лучшем случае приятели, но не друзья. Деймону они нравились, но, если кто-то из них вдруг провалился бы сквозь землю, едва ли он это заметил бы.

Так зачем ему вдруг понадобилась львица?

Определенно, это что-то новенькое. Очень странное чувство. Особенно если вспомнить, что он не знал ее имени.

И какой-то хищный восторг вдруг охватил его при мысли, что золотистые трусики стали его добычей и сейчас лежат в ящике гардероба бок о бок с его собственным нижним бельем.

Спрашивается, к чему еще какое-то имя?

— Бред какой-то, — сказала Вероника, закрыв глаза. В ее сознании калейдоскопом мелькали воспоминания о вчерашнем вечере — цветистые размытые образы, связанные воедино каким-то темным, четким контуром — присутствием Деймона. — Что-то нереальное.

— Ух ты… А ты удрала.

Кейси Грант намыливала руки над раковиной среди пестрого кавардака своей кухни. Стены были цвета красного перца, шкафчики — ярко-зеленые, а плитка пола отливала всеми восхитительными оттенками согретой солнцем земли. Единственное окно поблескивало цветными стеклышками. Веронике эта рискованная пестрота казалась гостеприимной и вдохновляющей.