Тон Эдварда исключал дальнейшее обсуждение данной темы. Сын позволял матери вмешиваться в его жизнь, но четко обозначил границу, которую ей не дозволялось переступать. И Элен вынуждена была умерить свое любопытство, поскольку знала правила игры.
Джина неслышно спустилась по ступеням террасы и направилась в дальний угол сада, где ее ждала работа. Вид у нее был виноватый – она понимала, что задержалась у двери немного дольше положенного.
Джина подъехала к дому Эдварда и поставила машину рядом с его «шевроле». Вечер был теплым и безветренным, но в удушливой атмосфере чувствовалось приближение грозы.
Джина подошла к парадной двери и нажала на кнопку звонка. Здесь хорошо бы смотрелась глициния, прикинула она, глядя на полоску газона, тянувшуюся вдоль окон первого этажа. И еще можно поставить большие горшки с геранями и бегониями вдоль подъездной дорожки, продолжала размышлять она в ожидании, когда ей откроют дверь. Джина решила высказать Эдварду свои соображения за ужином. Если она сведет разговор к озеленению прилегающей к дому территории, то, возможно, им будет легче провести вечер, учитывая, что за столом они будут вдвоем.
Отправляясь в гости к Эдварду Хартли, Джина испытывала неловкость. Это не было свиданием, но и деловой встречей этот ужин тоже назвать нельзя. Пытаясь разобраться в своих ощущениях, Джина подумала, уж не объясняется ли ее смущение тем, что сексапильный Эдвард Хартли затрагивал самые глубокие струны ее сердца. Он заставлял ее чувствовать себя женщиной. Не случайно же она потратила уйму времени, чтобы решить, в чем пойти к нему на ужин. Такие же эмоции вызывал у нее когда-то Энтони Вильямс. Но Энтони разбил ей сердце, и Джина рассталась с ним. Дверь распахнулась, и на пороге появился улыбающийся хозяин дома.
– Привет, – сказал он, и у Джины сразу подскочил пульс. – Заходите.
Эдвард был одет в джинсы и в бледно-голубую футболку. Джина порадовалась, что избежала искушения принарядиться. Она убедила себя, что идет в дом, где она работает каждый день, и поэтому ей не следует демонстрировать себя. Ведь Эдвард пригласил ее не потому, что она ему нравится, а совсем по другой причине. Джина надела длинную черную юбку, белый шелковый топ и лодочки на низком каблуке – получилось просто, но стильно. Волосы она распустила, и они блестели, переливаясь в ярком свете ламп холла.
– Извините, я немного запаздываю с ужином, – оправдывался на ходу Эдвард, приглашая гостью в небольшую гостиную. – Кэролайн долго не отпускала меня. Она снова начала капризничать – наверное, опять зубки режутся.
– Я могу помочь чем-нибудь?
Эдвард тепло улыбнулся ей.
– Спасибо, но я уже управился. Малышка, кажется, угомонилась, а ужин находится под полным контролем.
Джина старалась не замечать его мужского обаяния и покоряющей улыбки, от которой искрились темно-синие бездонные глаза. Она с трудом оторвала взгляд от Эдварда и переключила внимание на обстановку. До сих пор ей довелось побывать только в кухне, но, как оказалось, и остальная часть дома была не менее впечатляющей.
Небольшая гостиная, словно перенесенная сюда из красивого журнала «Домашний интерьер», тем не менее, имела уютный, жилой вид. Здесь стояли мягкие диванчики и кресла, обитые шелком приглушенных золотистых тонов. На полу лежали терракотовые ковры. Все это давало ощущение теплоты и покоя, и Джина сразу почувствовала себя как дома. На террасу вели широкие стеклянные двери, сейчас наполовину скрытые муслиновыми портьерами.
– У вас чудесный дом, – похвалила Джина, опускаясь в кресло, которое ей предложил Эдвард. – Мне придется постараться, чтобы ваш сад соответствовал интерьеру вашего жилища.
– Уверен, что вам это удастся, – с улыбкой ответил Эдвард.
Они встретились взглядами, и повисло неловкое молчание.
– Вы очень хорошо выглядите сегодня, – заметил Эдвард.
Джина улыбнулась и слегка наклонила голову, как бы благодаря за комплимент. Ей казалось, что Эдвард Хартли встречается только с эффектными, светскими женщинами. В ее воображении возникла голубоглазая блондинка с очень длинными ногами. Вот такая красотка может обратить на себя его внимание.
– Что будете пить? – спросил Эдвард.
– Белое вино, если оно у вас есть.
– У меня все есть, – шутливо заметил он и пошел в кухню.
Джина встала и подошла к камину, где на полке стояли фотографии в рамках. На всех была изображена Кэролайн – от рождения по сегодняшний день.
– Меня, наверное, можно обвинить в пристрастии, когда дело касается моей дочки, – сказал Эдвард, вернувшись в гостиную. – У меня от детства осталось всего три фото – я у двери, я у качелей и я около стула.
– Это замечательно, что вы такой заботливый отец, – отозвалась Джина, принимая бокал с вином.
Интересно, какой у него рост? – подумала она. Ей пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть Эдварду в глаза. Наверняка больше двух метров, решила Джина.
– Насколько я понимаю, ваш приятель не возражал против того, чтобы вы пришли сюда сегодня вечером? – спросил он вдруг.
Джина растерялась и недоуменно переспросила:
– Приятель?
– Ну да. Я имею в виду Росса. У меня создалось впечатление, что для вас он немного больше, чем просто босс.
– О Господи, нет, конечно, – поспешно проговорила Джина, от волнения отпив из бокала изрядную порцию вина.
Она ходила с Россом в ресторан один раз – он был очень приятным человеком, но единственное, что их связывало, это любовь к ландшафтной архитектуре. Джина не пошла бы с Россом и на ужин, если бы не чувствовала себя тогда страшно одинокой. Это было сразу после того, как она порвала со своим женихом.
– Меня с Россом связывали лишь партнерские отношения, – объяснила она. – А после того, как я недавно продала ему свою долю, Росс превратился из партнера по бизнесу в моего работодателя.
– Вот как... – задумчиво проронил Эдвард, пристально вглядываясь в ее лицо. – Должно быть, нелегко переходить в подчинение к человеку, с которым недавно был на равных.
– Да... – Джина вздохнула, – это верно. Я вложила много сил и времени в создание этого дела, пока стояла у руля, а теперь приходится довольствоваться местом пассажира. Бывают ситуации, когда Росс делает что-то такое, на что я никогда не согласилась бы раньше. Но я вынуждена молчать, так как теперь хозяин он.
– Вы продали свою часть из-за вашей матери? – догадался Эдвард.
– Ну... – Джина замялась. – Отчасти.
– Сочувствую, Представляю, как тяжело было вам расставаться со своим детищем.
Теплота его тона окутала Джину приятной пеленой и вызвала в теле жар, возникший отнюдь не от светской болтовни.
