по комнате.
— Ты ко всем гостям отца врываешься в душ?
Меня как в грудь удалили. Одной фразой поставили на место.
Вот что он обо мне подумал.
Вот какой я себя выставила. И по делом. Нужно держать себя в руках, иначе мой любимый не увидит во мне достойную спутницу жизни.
Но как это сделать, когда он рядом и его близость разжигает во мне пожирающие внутренности чувства.
— Нет, нет конечно! Как ты мог подумать! Это только ты вызываешь во мне эти желания. Только… — хочу я говорить, говорить, признаваться в любви, но мой монолог прерывает его телефон.
И он полностью переключается на собеседника, а я уже ненавижу того, с кем он разговаривает.
Он спокоен и сосредоточен.
— В Кристалл? Там тихо? Скоро буду, — выдаёт он отрывисто и откладывает на комод простой чёрный телефон, без новомодных наворотов, продолжая одеваться.
Вот так просто, словно ни о чем меня не спрашивал, словно меня тут не существует.
И стыд опаляет щеки, а в груди все обрывается.
Не так я представляла нашу уединённую встречу. В моих фантазиях все было совсем по-другому.
— Тамерлан, — шепчу я в отчаянии, хочу сделать хоть что-то. Лишь бы не молчал. Не делал вид, что меня не существует. — Проверь прямо сейчас. Проверь, что я ждала только тебя!
Смело подхожу, не даю застегнуть рубашку и вставая на цыпочки, прижимаюсь к его твердо каменным губам.
И, о да! В живот мне упирается нечто огромное, пусть даже через два слоя ткани.
Но его губы не шевелятся. Ни один мускул не дрогнул на его лице.
Он просто смотрит на меня, как на мизерную букашку.
— Ты хочешь меня, я чувствую! — сжимаю в кулачки его рубашку, всматриваюсь в темноту его опасных омутов.
Почему же он хочет меня обмануть? Разве не понимает, что его место рядом со мной. Этой ночью я должна принадлежать ему, а он мне.
— Я не трахался два месяца, — выдает он мне в лицо с ухмылкой. С каждым произнесенным словом бьет хлыстом по трепещущему сердцу. — Член встанет на что угодно.
Ох…
Он же это не серьезно. Он не мог, так со мной поступить.
— Тогда я…
Пытаюсь отдышаться и проглотить ком в горле, но мужчина отрубает топором все мои надежды и мечты.
Приближается на пару сантиметров, опаляя горячим дыханием мокрое от слез лицо.
— Тогда ты развернешься и пойдешь в свою комнату с розовыми пони, — грубо, безэмоционально. — Потому что я не сплю с детьми.
Глава 7
Тамерлан ушёл. Сказав невиданную глупость про то, что я ещё ребёнок.
Просто развернулся и покинул комнату, оставив меня одну, с щемящим сердцем.
В тишине. Глотающую ком слез. Стирающую их с пылающих щек.
Я ребенок? Это я ребенок?!
Стою как вкопанная. Долго. Кажется, так долго, что затекают ноги.
Только и остается, что реветь и обдумывать происходящее.
Где я налажала? Что я сделала не так?
Взгляд невольно падает на военную форму, брошенную на кровати.
Она так ладно сидела на Тамерлане, облегала его идеальное тело. Пропитывалась его запахом.
Не соображая ничего, делаю пару шагов, наклоняюсь и загребаю ее в охапку. Зарываюсь в неё лицом.
Мама дорогая, как же она пахнет. Мужчиной. Самцом. Без всех этих примесей одеколона.
Она пахнет Тамерланом. Неповторимый аромат, единственный в своём роде.
Сходя с ума, я даже меряю эту форму, заворачиваюсь в нее, смотрю в зеркало, китель доходит мне до коленей.
И уже хочу лечь на кровать.
— Аллочка, пора спать! — Вздрагиваю от строгого голоса отца. Нужно идти, он меня ждёт.
Но перед тем, как выйти из предоставленной гостевой комнаты, я укладываю военную рубашку на кровать, а сама, не испытывая стыда, беру с собой майку.
Надеюсь, он не заметит пропажи, а если и заметит, то пускай знает, что теперь она моя.
И он будет моим. Обязательно!
Я буду в ней даже спать. Стирать ее я тоже не собираюсь. Хочу всегда ощущать его запах. Пахнуть как он.
Пока все это обдумываю, почти дурея от мыслей, укладываюсь в кровать в любимой пижаме с мишками. Ровно за секунду, до того, как в спальню входит, готовящийся ко сну отец.
На нем пижама, которую еще дарила мама.
Он очень любил ее, а после ее смерти от рака, перенес всю свою любовь и нежность на меня.
— Спокойной ночи, моя принцесса, — произносит преисполнено отцовской любовью. Целует в лоб и накрывает до подбородка тёплым одеялом.
Это наша традиция из года в год. Изо дня в день, если он дома, а не в командировке.
Но сегодня, после слов Тамерлана, о том, что я ещё ребёнок, впервые обращение отца, выводит из себя.
— Я не маленькая, — фыркаю обиженно. Отворачиваюсь к стенке, глотая непрошеные слёзы.
Жду, пока папа закроет дверь и откидываю одеяло в сторону.
Время всего десять вечера, а я уже должна спать.
Ещё чего!
Я всегда была примерной девочкой. Никогда не перечила отцу. Жила по строгим правилам и графику.
И вот к чему это привело!
Сегодня я точно не собираюсь этого делать. Не тогда, когда ярость внутри моего тела жаждет вырваться наружу.
Обвожу придирчивым взглядом свою комнату. Смотрю на неё другими глазами. И мне правда становится ужасно стыдно.
Тамерлан был прав.
Судя по количеству мягких игрушек, книжек о великой любви, и даже той самой кровати с парящим балдахинном, до взрослой жизни я ещё не доросла.
Вот кем меня видит Тамерлан. Я себя такой показываю.
Не удивительно, что он меня оттолкнул.
Ему явно не нравится, когда на нем виснут пиявки-малолетки.
Тамерлан, даже не заходя
