— Вы не собираетесь посмотреть, что украдено?
Аманда избегала его взгляда.
— Не думаю, чтобы чего-то недоставало.
Большую часть жизни Клинт безошибочно и с ходу научился определять, говорит человек правду или нет.
— Лжете, — сказал он.
Аманда резко подняла голову, и огонь вспыхнул в ее глазах.
— Я имею привычку говорить только правду, мистер Мэтьюз.
— Тогда что вы скрываете? Вы же знаете, что он искал, не так ли?
Аманда приоткрыла рот, готовая солгать, но остановилась.
— Да, мне известно, что ему было нужно. Он думал, что я настолько глупа, что запишу где-то о месте сбора фермеров. — Она с раздражением продолжила: — Можете передать своему полковнику, что его человек ничего не нашел, а убить меня ему не посчастливилось.
Клинт рассмеялся:
— Какое отношение полковник должен иметь ко всему здесь происшедшему? А кроме того, из ваших слов я понял, что вы сами пытались убить взломщика.
Он пригладил растрепавшиеся волосы.
— Зачем, рассудите, полковнику посылать меня в качестве вашего провожатого, если кто-то другой по его зданию в то же самое время должен был распотрошить вашу контору? И зачем мне узнавать о месте сборища, если вы, судя по всему, собираетесь на него отправиться, так что остается только проследить за вами.
Лицо Аманды стало неподвижным, как маска.
— Я больше не скажу ни слова.
Он подошел к ней, их разделяла только пара дюймов.
— А стоило бы сказать. Возможно, мне удалось бы остановить побоище, если бы я знал, где соберутся фермеры на совет!
Он крикнул это во весь голос, будто она стояла в квартале от него.
— Никогда.
— Кто знает, может быть, вам следовало бы довериться мне.
— Ни за что.
Клинт с трудом удержался от того, чтобы встряхнуть ее как следует.
— Вы никуда не пойдете.
— Я не привыкла получать указания от бандитов.
— Это сборище может послужить началом всей заварушки. Женщине нечего делать на таких мероприятиях.
— Я издаю газету. И печатаю правду. Мне необходимо видеть то, о чем я буду рассказывать читателям.
— Вы никуда не пойдете!
Аманда медленно подняла голову.
— Вы меня не остановите.
Клинт шагнул к двери.
— Не забудьте подать жалобу о взломе шерифу.
Она последовала за ним, чтобы сразу закрыть за ним дверь.
— С тех пор как месяц назад в городе объявился этот головорез и смутьян Дон Лоусон, мы живем без шерифа.
Клинт сжал кулаки, но тут же овладел собой.
— Спокойной ночи, мисс Гамильтон.
Девушка поправила шаль на плечах.
— До свидания, мистер Мэтьюз.
Закрыв дверь на засов, Аманда медленно поднялась по лестнице. Никогда раньше она не ощущала себя такой одинокой. Щеки еще пылали гневом после недавнего спора, но в то же время воспоминания о проведенном с ним времени не давали ей покоя. Она помнила, как он беседовал с ней во время танцев, как целовал в тени веранды, как ушел, хлопнув дверью с таким грохотом, будто не желал никогда больше видеть.
До сих пор она ни разу не посещала танцев в день Святого Валентина, боясь оказаться в роли женщины, которую никто не выберет. Но сегодня вечером она рискнула. С ней танцевали, ее целовали так, будто она и вправду чья-то суженая, но в то же время так больно ранили, чего она боялась больше всего на свете.
Внезапно сорвавшись с места, Аманда подбежала к одному из сундуков, где родители держали свои вещи. Перерыв несколько коробок со старыми письмами, она отыскала доморощенные стихи, которые отец в молодости посвятил матери. Бумага пожелтела и смялась, почти распавшись по сгибу, но слова любви остались, и листок, дрожащий в ее руке, сохранил их.
Аманда сложила стихи, пытаясь вспомнить, как родители любили друг друга, щедро делясь любовью с ней, и с трудом удержалась от рыданий. Они ушли из жизни, и даже держа рядом с собой их никому теперь не нужный багаж, она не сможет вернуть их. Но Клинту, подумала она, наверное, еще тяжелей, ведь у него наверняка нет даже такого вот пожелтевшего любовного послания…
Она, плача, медленно раздевалась. Кровоподтеки на теле после схватки со взломщиком ничего не стоили по сравнению с теми душевными ранами, которые нанес ей Клинт. Как так можно: сначала страстно целовать ее, а потом, не сказав ни слова, уйти прочь?
Забравшись в постель, она натянула на себя стеганое одеяло. Аманда никак не могла объяснить себе, какое же впечатление он на нее произвел. Конечно, Клинт не из тех мужчин, кому она может довериться, но он сделал для нее, мисс Гамильтон, то, что не смог сделать никто другой. Он заставил ее почувствовать себя женщиной.
Аманда сомкнула глаза, мечтая оказаться в другом времени и другом мире, где бы она и Клинт были бы вместе. Но она понимала, что это невозможно, и волна безысходности затопила ее. Револьвер был частью его сущности, точнее, он сам стал придатком своего орудия убийства, а всякое насилие ей ненавистно, и это изменить нельзя. Сейчас ей больше всего на свете хотелось остановить назревающее в округе смертоубийство, но что она могла сделать? Только честно заниматься своим делом.
Подавленная горем, вытирая рекой лившиеся слезы, девушка потянулась к револьверу отца. Одним рывком она вытащила из дула спрятанную там записку. Еще раз восстановив в памяти дорогу к месту сбора фермеров, девушка твердо решила, что выполнит свою задачу и никакие угрозы, тем паче требования таких людей, как Клинт Мэтьюз, не заставят ее отступиться от намеченного.
Клинт вернулся к салуну и топтался какое-то время на пронизывающем ветру, пока полковник не решил, что пора отправляться домой. Обратный путь молодой человек проскакал верхом рядом с коляской, радуясь про себя, что старик-полковник сегодня не особо-то разговорчив.
На середине дороги к ранчо Клинт пришел к твердому убеждению, что путаться с Амандой Гамильтон — все равно что играть с огнем в стогу сена. Она своевольна, упряма и вспыльчива. Однако она оказалась единственной женщиной, которую ему захотелось сжать в объятиях со времени смерти жены. Но!.. Он не мог отделаться от ощущения, что Аманда из тех, кто ищет на свою голову неприятности, если те, не дай Бог, задерживаются. А такая женщина была нужна ему меньше всего на свете.
Занималась заря, когда коляска полковника въехала в ворота ранчо. Теперь Клинту можно и расслабиться: здесь хозяин находится в полной безопасности. Пройдя к бараку, Клинт, не говоря ни слова, рухнул на свою кровать, не позаботившись даже снять с себя оружие. Хотя сон пришел не сразу, он ни разу не открыл глаза. Ему не хотелось отчитываться о вечеринке перед возвращавшимися с ночного ковбоями.
