Чувствуя, что ее голова все еще кружится от неожиданности его предложения, Эрин накрутила телефонный шнур на палец.
— Но почему я, сир?
— Я мог бы пойти и с другими женщинами, но с ними мне пришлось бы весь вечер уклоняться от рассказов о моих планах на будущее. Я покидаю этот мир и перемещаюсь в другой. Вы понимаете это лучше всех.
Польщенная, Эрин почувствовала, как ее сердце переполняют эмоции.
— Так что, да или нет?
Она поборола приступ паники.
— Я не привезла с собой никакой одежды, в которой было бы прилично пойти на бал.
— Это Чикаго, рай для похода по магазинам. Купите все за мой счет. Бал начинается в восемь. Я, заберу вас в восемь тридцать.
Спустя десять часов Эрин услышала стук в дверь, и ее пульс ускорился. Она открыла дверь и затаила дыхание, увидев Дэниела в черном смокинге, черном плаще с белым кашемировым шарфом. Образ американского выскочки тут же заменился образом утонченного и опасно красивого мужчины.
Он внимательно посмотрел на нее:
— Вы чудно выглядите, мисс Лоуренс.
— Спасибо, Ваше Величество. Вы то… — В смущении от неподобающе личного замечания, она прикусила язык.
На его губах мелькнула легкая улыбка:
— Черт возьми. Только не говорите мне, что делать королю комплименты неприлично.
Эрин показалось, что вся она залилась краской. Выражение его лица говорило, что он голоден, и она — главное блюдо.
— Конечно же, нет, сир. Но я нахожусь у Вас на службе.
Он кивнул.
— Как же тогда нужно делать комплимент королю?
— Если мне позволено будет так выразиться, Его Величество выглядит сегодня в высшей степени изысканно.
— Изысканно, — повторил он. — Звучит, как в старом английском романе. Полагаю, сказать, что вы выглядите так, что могли бы свести с ума весь Чикаго, будет против правил этикета?
— Совершенно верно, сир, — сказала она, подумав, что то же самое могла бы сказать и о нем.
Дэниел провел Эрин через великолепное фойе отеля, где проходил бал, и они зашли в лифт.
— Мы не надолго. За последние пару лет меня эти мероприятия утомили. По-моему, такие балы самое скучное, что только можно представить.
— Простите меня, сир, но Вы ведь знаете, что Ваши посещения государственных и общественных мероприятий будут очень важны для народа Алтарии, — заметила Эрин.
Он кивнул.
— Я знаю. Я умею вести себя соответственно случаю. Но я также знаю, что личность и взгляды человека, носящего корону, определяют его положение. Я собираюсь уделять реальным проблемам столько же времени, сколько и таким мероприятиям.
Эрин почувствовала смущение, вспомнив, что взгляды ее отца на роль короля были диаметрально противоположными. Она посмотрела на сильного, энергичного мужчину, стоявшего рядом с ней, и поняла, что убедить его в том, что он будет всего лишь номинальным главой государства, вряд ли будет возможно.
Дэниел провел ее через главный вход, через пустой танцевальный зал и еще через одну дверь.
— Мы решили, что, если о моем прибытии не будет сообщено, внимания будет меньше, — сказал он. — Журналистам еще придется меня поискать.
Эрин взглянула на него и, не в силах удержаться, покачала головой в ответ на его замечание.
Он остановился.
— Что?
— Ничего, сир.
— Приказываю говорить мне все, что ты думаешь, — сказал он. — В течение всего вечера.
Эрин ошеломленно посмотрела на него.
— Всего вечера, сир? — повторила она.
Он кивнул.
— Так что выкладывай. Почему ты покачала головой, когда я сказал, что журналистам придется еще меня поискать?
От смущения Эрин закрыла глаза.
— Если Вы хотите избежать внимания, сир, то должны уменьшить свой рост и поглупеть. И Вам придется сделать что-нибудь, чтобы выглядеть более обыкновенно. Входя куда-либо, Вы уже привлекаете внимание.
Он наклонил к ней голову и заглянул в глаза.
— С тобой намного интереснее, когда ты говоришь правду, — сказал он шепотом и взял ее под руку. — Пошли.
Они вошли в огромную комнату, наполненную изысканно одетыми людьми. В дальнем конце играл оркестр. Пол комнаты был мраморным, везде висели зеркала, стояли хрустальные подсвечники. Столы с закусками и выпечкой стояли в одном из углов комнаты, которую пересекали, лавируя между гостями, официанты, разносившие шампанское.
Эрин вспомнила, как она сопровождала отца на подобные приемы.
— Я могу удалиться, если Вы хотите, — предложила она, освобождая руку.
— Зачем? — нахмурился он.
— Уверена, здесь есть люди, с которыми Вы должны поговорить, сир.
— Неужели есть причина, по которой и ты с ними не можешь поговорить?
В смущении она медленно покачала головой.
— Нет, сир. Я полагала, моей задачей будет создать впечатление сопровождающей и оставаться как можно больше в тени.
— Нет, — сказал он. — Твоя задача на этот вечер — сделать его терпимым, и ты можешь начать с того, что перестанешь обращаться ко мне «сир» и перейдешь на «ты». Если кто-нибудь услышит, в нем может проснуться любопытство. Думаю, тебе нужно притвориться, что я тебе нравлюсь.
В недоумении она нервно сжала пальцы.
— Если мне будет позволено спросить, си… — она не договорила. — Как я должна сделать вечер терпимым? И как я должна притвориться, что… ты мне нравишься?
— Не знаю, черт возьми, — он пожал плечами. — Вот идет мой брат Бретт, можешь потренироваться на нем.
Бретт хлопнул его по плечу.
— Молодец, что пришли, Ваше Величество, — сказал Бретт.
— Как тебе удается держать журналистов на расстоянии? — спросил Дэниел, оглядывая комнату.
— Тут их несколько, но у них всех именные бейджики и красные розы в петличках. Кто может устоять против красной розы?
— Умно, — сказал Дэниел, восхищаясь сообразительностью брата. — Хочу представить тебя Эрин Лоуренс. Эрин, это мой брат Бретт. Он главный специалист по связям с общественностью в корпорации Коннелли, и только благодаря ему я сегодня здесь.
Его брат, покоритель женских сердец, одобрительно посмотрел на Эрин, и Дэниел почувствовал, как внутри него разгорается желание защитить ее.
Бретт взял руку Эрин и поднес ее к губам.
— Enchante, mademoiselle*.
— Merci beaucoup**, Ваше Высо… — ее глаза в тревоге расширились, она взглянула на Дэниела. — Простите, си… — она покачала головой. — Простите. Вырвалось.
* Я восхищен, мадемуазель (фр.).
** Большое спасибо (фр.)
— Годы воспитания, — сказал сухо Дэниел.
— Я не против, чтобы меня называли Ваше Высочество, — сказал Бретт вкрадчиво.
