— Это что, угроза? Ты так говоришь только потому, что вбила себе в голову, будто я купился на твои слова и буду тебя всю жизнь обеспечивать. — Он умолк, тут же устыдившись своей резкости.
Она с трудом сохранила невозмутимый вид.
— Мне наплевать, что ты думаешь! У меня одна задача: родить нормального ребенка. Я его очень хочу. И, конечно, хочу для младенца отца, который бы любил его и заботился о нем. Если ты не можешь этого или не хочешь, ноги моей здесь больше не будет. И ребенка ты не увидишь.
Прежде чем Джуд успел ответить, Мария вышла из кухни. Дверь ее комнаты тихо затворилась, и он подумал, что, кажется, только что проворонил тот единственный шанс, который подарила ему судьба.
Джуд метался по кухне, раздираемый противоречивыми чувствами. С одной стороны, ему безумно хотелось заключить Марию в свои объятия, с другой — он никак не решался поверить ей. Его коробило каждый раз, когда она предупредительно клала руки на живот или упоминала о ребенке.
Его ребенке.
Их ребенке.
Мог ли он когда-нибудь такое предположить? Он страстно хотел поверить Марии, но боялся ошибиться. Не исключено, что его фотография и статья о «Стар Фор» просто подсказали ей способ, как облегчить свою жизнь.
Джуд не принял всерьез ее слова о том, что она собралась уйти. Но женщины так непредсказуемы! Оскорбленная, Мария могла уйти куда глаза глядят, и тогда… Нет, этого нельзя допустить! Она должна остаться здесь, чтобы он мог как-то влиять на судьбу своего ребенка!
Сына?
Дочери?
Все равно, главное: своего.
У него никогда не было ничего своего. Даже теперь, когда он фактически управлял всем в «Стар Фор», хозяйство по-прежнему принадлежало его отцу. За последний год Джуд окончательно утвердился в мысли, что ему необходимо быть чем-то большим, чем только сыном Тетчера Уитмора.
Но слабое сердце отца делало осуществление этого желание чертовски трудным. Если Мария останется, у него как раз и появится возможность стать больше, чем просто младший Уитмор. Он был бы отцом.
Ему нужно убедить ее остаться. Глядя на ее тарелку с остывшим ужином, Джуд понимал, что следующий шаг должен сделать он.
Мария любит конфеты, особенно шоколад. У нее был запас шоколадок, и в Монтане она то и дело угощала его ими, когда приносила термос с кофе.
Ему тогда захотелось большего, чем шоколад, той февральской ночью он забыл, что ей только-только минул двадцать один год и она чиста и невинна. А потом он ушел слишком далеко и навсегда. Слишком далеко, чтобы повернуть обратно. Он чуть ли не ненавидел ее за то, что она заставила его все вспомнить.
Джуд взял из буфета стакан, налил молока и захватил блюдо с шоколадным пирогом и вилкой. Дойдя до комнаты Марии, он осторожно постучался. Дверь открылась. Джуд увидел, что Мария готовится ко сну. Когда он вошел, она набросила поверх ночной рубашки плед, не скрывший, впрочем, глубокого выреза ночнушки и стройных, обнаженных выше колен ног.
Протянув блюдо и стакан, Джуд сказал:
— Ты не доела.
— Что это на тебя нашло, Д.Т.? Откуда такая забота?
Она не собиралась упрощать ситуацию. Он должен знать, что никогда не увидит ее свернувшейся калачиком со слезами на глазах!
— Я же просил не называть меня этим дурацким именем, меня зовут Джуд. Ты будешь есть или нет?
Мария колебалась. Если бы она взяла у него тарелку и стакан, то ей пришлось бы отпустить плед. Он неохотно пришел ей на помощь:
— Я поставлю это возле кровати.
Настороженно следя за его движениями, она отступила внутрь и позволила ему пройти, оставив дверь открытой.
Ее сумка валялась на полу. На плетеном кресле лежала открытая книга. Взяв ее, он прочел название. «Египетские пирамиды».
— Опять про любовь?
— Нет, про пирамиды. Я всегда мечтала увидеть их.
Ее ответ насторожил его. Она хотела путешествовать? Она хотела хорошей жизни…
— Если ты собралась рожать, то, боюсь, тебе придется отложить эту идею.
— Мечты не имеют сроков! Иногда мечта, которую ты ждешь, лучше, чем та, которая исполняется сразу.
— Возможно, немного ожидания и экономии не повредит.
Некоторое время она изучала его, затем спросила:
— Как ты думаешь, что я хочу?
— То же, что и все. Деньги. Имя, которое придаст тебе респектабельность и откроет дверь в новую жизнь.
— Зачем мне твое имя?
— А зачем ты спала со мной, бродягой? — Ее щеки стали пунцовыми, и она ничего не ответила ему. Только сильнее закуталась в плед. Он продолжил: — Мария, мы оба совершили ошибку. Я старше и должен был подумать. Но я позволил глупому желанию взять верх над собой. Теперь мы должны во всем разобраться. Ты сказала, что мне решать, остаешься ли ты или уходишь. Я хочу, чтобы ты осталась… по крайней мере, пока не родишь. Я должен быть уверен, что ты сможешь позаботиться о себе. Я должен удостовериться, что с моим ребенком все в порядке.
А зачем ты спала со мной, бродягой? Вопрос Джуда молотком стучал в мозгу Марии. Она отдалась ему, потому что влюбилась. Но теперь у нее не осталось никаких иллюзий относительно его чувств. Он думает, что она приехала, чтобы потребовать денег. Для него тот вечер ничего не значит. Ну что ж, еще одна история любви закончена…
— Что изменится после рождения младенца? — спросила она.
— Я не готов сейчас ответить на этот вопрос. Думаю, ты тоже. Поживем — увидим.
Странно, он старательно отводил от нее взгляд, как будто боялся задержать его чуть подольше. Но она все равно чувствовала какую-то теплоту, очень удивившую ее.
Это в Монтане между ними не было никакой неловкости. Теперь они, казалось, были совершенно чужими людьми…
Она нарушила тишину:
— Хорошо, я согласна.
Он отвесил шутовской поклон и окинул Марию оценивающим взглядом, от которого у нее заныло в груди.
— Я должен идти. Фло подает завтрак около шести. Но ты спи, пока спится.
Как она хотела, чтобы он улыбнулся! Как желала, чтобы он понял, что она пришла сюда, потому что любит его!
Придерживая плед одной рукой, она указала на молоко и пирог на столике.
— Спасибо. Я очень люблю шоколад.
В его синих глазах блеснули озорные искорки.
— Я помню. — С этими словами он, ни разу не обернувшись, вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.
Любить Джудсона Уитмора тяжело, со вздохом подумала девушка, но что поделать, если это чувство переполняет ее!
Когда Мария проснулась, солнце уже светило вовсю. Часы показывали начало дня. Она и не подозревала, что поездка и нервное напряжение настолько измотают ее.
