Мередит и ее младшая сестра, Паула, всегда считали, что мать Бекки вышла замуж за их отца из-за его богатства, поэтому держались от нее, так же как и от Бекки, на почтительном расстоянии. Только после того, как в жизнь Бекки вошел Люк Хобарт, Мередит узнала ее по-настоящему. Теперь ей казалось, что они родные сестры.
— Привет, Мередит, — откликнулась Бекка. — Что случилось? С бабушкой все в порядке?
— С бабушкой все замечательно, — заверила ее Мередит. — Паула о ней заботится.
Паула поселилась с бабушкой после того, как обе женщины решили стать компаньонками: они купили ресторан Бекки, когда та вышла замуж за Люка и переехала в Коннектикут.
— Бекка, я звоню, потому что мне нужна помощь. Я в Нью-Гэмпшире, у Купера Мэрфи. Он взял меня на работу! Но прошлым вечером я попыталась приготовить ужин и опозорилась.
Она подробно рассказала сводной сестре, что произошло.
— Так ты хочешь, чтобы я в двух словах рассказала тебе, как приготовить вкусный ужин? — весело спросила Бекка.
— Нет, просто расскажи мне, где я могу быстро научиться готовить.
Бекка рассмеялась.
— Хорошо. Выясни, есть ли в Хармони-Холлоу какой-нибудь дружелюбный мясник. Он расскажет тебе о мясе и о том, сколько времени его нужно готовить. Не волнуйся! Большинство мужчин любят только мясо и картофель.
Потом она дала Мередит несколько советов относительно гарниров.
— Ты просто спасла мне жизнь.
— Правда? — засмеялась Бекка. — Как тебе понравились Купер и Холли?
— Холли — замечательный ребенок, мне будет очень приятно учить ее. А Купер…
Должно быть, что- то в ее голосе встревожило Бекку, потому что та спросила:
— Помнишь, как ты однажды дала мне совет быть благоразумной?
— Да.
— К общению с Купером это относится в двойной мере, Мередит. Тина очень сильно обидела его, и с тех пор он не позволяет женщинам сближаться с ним.
Мередит вспомнила, как близок к ней он был прошлым вечером…
— После Брайана я не позволяю мужчинам сближаться со мной. Но Купер… он совсем не похож на Брайана.
— Боже мой! Неужели мое предупреждение запоздало?
— Нет! Просто… Не обращай внимания. Я приехала сюда, чтобы учить Холли, и именно это и собираюсь делать, хотя мой папа думает, что я сошла с ума. Я оставила ему на автоответчике сообщение о том, где меня можно найти, но он узнал все до того, как я уехала, и устроил мне допрос с пристрастием. Он просто не понимает, как я могу быть недовольна жизнью, принимая гостей в бридж-клубах!
— И никакие доводы его не убедят, — закончила Бекка.
— Да. Может быть, когда— нибудь мы проведем вместе немного больше, чем несколько суматошных минут, и попытаемся понять друг друга, — смиренно произнесла она и добавила: — Передай привет Люку и Тодду. Если я не смогу найти нужного мясника, то позвоню тебе снова и попрошу подробных инструкций.
— О том, как готовить? — поддразнила Бекка.
— А о чем же еще?
Бекка снова засмеялась.
— Желаю успеха. Если я буду тебе нужна, звони.
Взглянув на настенные часы, Мередит увидела, что пора везти Холли на сеанс физиотерапии. Они вышли из дома и направились к машине. Услышав шелест кленовых листьев на ветру и почувствовав тепло солнца на лице, Мередит поняла, что правильно сделала, что приехала сюда.
Она была готова к новой жизни.
Когда в пятницу вечером Купер вошел в дом, его встретили приятные запахи. Мередит раскладывала на тарелке куски ростбифа. В это мгновение Холли ворвалась на кухню и крепко обняла его.
Купер широко улыбнулся.
— Привет! Как прошла физиотерапия?
— Я усердно работала. А Мередит спросила мисс Нэнси, могу ли я кататься на Цыганке. Та сказала, что могу!
Купер обнял Холли за плечи.
— Ну вот! Это решать не мисс Нэнси, а мне. — Он взглянул на Мередит. — Напрасно вы вмешиваетесь.
— Я не вмешивалась. Холли несколько раз говорила о том, что хочет покататься на лошади, и…
— Нет, она не сядет на Цыганку, ей еще нельзя.
— Папа… — начала Холли умоляюще.
— Нет. Твоя нога недостаточно сильна даже для того, чтобы кататься на велосипеде, не говоря уже о лошади.
— Я же говорила вам, что он рассердится, — пробормотала Холли.
— Я не сержусь, — сказал Купер дочери. — По крайней мере, на тебя. Мередит следовало бы поговорить со мной, прежде чем пробуждать в тебе надежды. А теперь, похоже, ужин готов! Давайте сядем за стол, прежде чем все остынет.
— Я не голодна, — ответила Холли тихим голосом. — Я пойду к себе в комнату.
Однако Купер мог думать только об одном — о здоровье своей дочери.
— Садись, Холли, из-за такой ерунды не расстраиваются.
На секунду Мередит показалось, что Холли не подчинится отцу, но она сделала так, как он велел.
Хотя еда была очень вкусной, ужин прошел в молчании. Съев немного мяса, печеного картофеля и зеленой фасоли, Холли сказала:
— Теперь я могу идти?
— Иди, — ответил Купер, взъерошив ей рукой волосы.
Холли вышла из-за стола, и ее неровные шаги застучали в холле.
Когда она удалилась настолько, что не могла слышать их голосов, Мередит отложила вилку.
— Теперь я понимаю, почему Холли боится разговаривать с вами. Вы либо сердитесь, либо отдаете приказы. И долго, по-вашему, это может продолжаться?
На щеках у Мередит появились красные пятна, а в ее голосе — осуждение. Голос Купера стал холоден, как сталь.
— А как долго вы будете вставать между мной и моей дочерью?
— Вы хотите сказать, что уволите всякого, кто видит, что у Холли есть проблемы, и пытается ей помочь? — спросила Мередит, которую не испугали тон Купера и суровое выражение его лица.
— А точнее? Какую проблему вы имеете в виду?
Мередит чувствовала, что заходит слишком далеко, но судьба Купера и Холли ей была небезразлична.
— Вы не можете спрятать ее от жизни. Если вы не дадите ей заниматься тем, что ей нравится, она начнет обижаться на вас и в конце концов перестанет вам повиноваться.
— А вы еще и психолог? Или, может быть, я просто не заметил магического кристалла прорицательницы, который вы привезли с собой?
Игнорируя сарказм Купера, Мередит продолжала:
— Обычный здравый смысл. Холли любит Цыганку, и ей нравится ездить верхом. Если вы из-за каких-то опасений за безопасность дочери будете удерживать ее от общения с Цыганкой и от езды верхом, она будет чураться вас.
Купер бросил салфетку на стол и встал.
— Две недели назад она еще носила на ноге шину. Она может остаться хромой на всю жизнь.
Мередит тоже встала, чтобы их глаза находились на одном уровне. Ну, почти на одном — ей все же приходилось смотреть вверх.
