3
Колетт разлепила глаза. Белый свет поначалу ослепил ее. Через мгновение она различила наиболее светлое пятно – окно. Похоже, сейчас день. Ярко-желтое солнце, характерное для августа, было в зените.
– Где я? – Уже произнеся фразу, Колетт осознала, что задала вопрос вслух.
– В госпитале Мирабо.
Приятный мужской баритон раздался с другой стороны, от окна, и Колетт повернула голову.
Высокий мужчина в светло-зеленой униформе сосредоточенно изучал показания на мониторе, расположенном возле капельниц.
– Меня зовут доктор Оливье Лоран. Я ваш лечащий врач, мадмуазель Вернон, – не заставив себя долго ждать, представился он.
Оливье Лоран был похож скорее на киноактера, чем на медика. Из тех, что играют супергероев-полицейских, благородных и непобедимых. Этаких рыцарей двадцать первого века. Слегка вьющиеся светлые волосы были аккуратно зачесаны назад, открывая высокий лоб. Голубые глаза внушали доверие.
– Слишком красив для врача.
– Спасибо за комплимент, – с улыбкой ответил он.
– Боже, я произнесла это вслух? – пробормотала Колетт, чувствуя себя идиоткой. Говорила ей мать: держи язык за зубами, пока не спросят.
Доктор Лоран отошел от приборов и склонился над Колетт.
– Как вы себя чувствуете?
– Не знаю, – честно призналась она.
– Не волнуйтесь. После возвращения с того света немудрено…
– Что?! – испуганно спросила Колетт, осматриваясь. – Что случилось?! Почему я здесь?!
– Успокойтесь. – Теплая ладонь Оливье погладила ее по голове. – Вы похожи на встрепенувшегося воробышка. Честно говоря, я не поверил своим глазам, когда прочитал в вашей медицинской карте о том, что вам двадцать шесть. Увидев вас, такую миниатюрную и беспомощную на операционном столе, я подумал, что вам не больше двадцати. Сейчас вам уже лучше.
– Сколько я была без сознания?
– Двое суток.
– Боже! – выдохнула Колетт.
– Вы что-нибудь помните об аварии?
– Об аварии? Ах да… мы ехали с Жан-Пьером домой… был вечер… много машин… мы с ним повздорили… Нет, больше ничего не помню. А как он? С ним все в порядке?
– Да. Вашему приятелю несказанно повезло. Отделался парой синяков. Впрочем, так всегда и бывает. Водителям везет куда больше, чем их пассажирам. Ему сейчас делают последние анализы. Наверное, к вечеру отпустят домой.
– Слава богу. – Колетт вымученно улыбнулась.
– У вас что-нибудь болит?
– Не знаю… вроде бы нет. Ничего не чувствую. – Колетт пошевелила рукой.
– Нет-нет. Осторожно. Капельница. – Оливье Лоран сделал несколько пометок в журнале. – К вам посетители. Вы сможете их принять?
Колетт боязливо покосилась на улыбающегося доктора.
– Ваши подруги Мадлен и Натали. Вы их помните?
– Конечно.
– Хотите их повидать? Они ждут вас за дверью. Редкостная дружба. Они ни в какую не желали покидать больницу, пока не увидят вас. Провели здесь две ночи.
Колетт улыбнулась.
– Они мне как сестры.
– Кстати, мы сообщили вашим родителям о случившемся только сегодня утром. Никто не знал их адрес.
– Они живут в Лотарингии…
– Да-да, мы уже знаем. Не беспокойтесь. Через минуту к вам зайдут подруги. Как только устанете, нажмите на кнопку возле кровати. Чтобы вызвать медсестру и окончить посещение.
Ну уж нет, подумала Колетт. Я ни за что не прогоню подруг, пока они сами не захотят уйти.
– А вот это дурная идея, мадмуазель.
– Я снова высказала свои мысли вслух?
– Нет, я их угадал. – Доктор Лоран озорно подмигнул и вышел из палаты.
При других обстоятельствах Колетт, возможно, посмотрела бы на сексуально привлекательного доктора другими глазами… как на мужчину… Впрочем, даже сейчас, едва придя в себя, Колетт разглядела в нем мужчину, с которым не отказалась бы провести романтический вечер.
Когда дверь в палату снова открылась, до Колетт долетел обрывок фразы доктора Лорана: «Только, ради бога, ничего пока ей не говорите… Колетт еще не совсем пришла в себя, ей вредно волноваться».
Да что, в конце концов, происходит? – подумала она. Что за таинственность? Неужели я не имею права знать о своем диагнозе? Может быть, я пробыла в коме не два дня, а два года? Бывает же такое в кино. Герой просыпается и узнает о том, что все его друзья и близкие давным-давно умерли, а на дворе другое столетие. Интересно, каково это? Мысль показалась Колетт забавной, и она улыбнулась.
– О, ты так рада нас видеть, дорогая! – Натали бросилась ей на шею.
– Осторожнее. Колетт ведь перенесла операцию, – предупредила Мадлен назидательным тоном строгой школьной учительницы.
– Я так рада, что ты жива!
– Я тоже!
– Девочки, присаживайтесь куда-нибудь. – Жест получился неопределенным, вялая рука не желала слушаться Колетт. – Спасибо вам.
– За что?
– За то, что беспокоились обо мне. Право, не стоило изнурять себя. У вас ведь и без меня полно забот.
– Не говори чепухи. Кстати, Жером передавал тебе огромный привет и желал скорейшего выздоровления.
– Спасибо, Мадлен. Надеюсь, меня скоро выпишут.
Мадлен смущенно отвела взгляд.
– В чем дело? – встревоженно спросила Колетт. – Вы знаете что-то, чего не знаю я?
– Нет-нет, Колетт, не волнуйся, – пришла Натали на выручку Мадлен, которая, казалось, вот-вот разрыдается.
– Что вам сказал доктор Лоран? – требовательно спросила Колетт.
– Ни-че-го, – по слогам отчеканила Натали. – Боится, что мы тебя рассмешим и у тебя разойдутся швы.
Мадлен с неподдельным восхищением посмотрела на Натали. До чего же складно у нее получалось лгать!
– Кстати, ты обратила внимание, какой доктор Лоран красавчик? Я бы тоже не отказалась, чтобы он меня обследовал.
– Типун тебе на язык.
– Уже и пошутить нельзя. Мадлен, ты чересчур суеверная и строгая.
– Колетт, ты чувствуешь что-нибудь?
– В каком смысле?
– Ну-у-у, не знаю. – Мадлен помялась. – Например, боль… или что-то необычное?
Колетт пристально посмотрела на подругу, словно старалась прочитать ее мысли. Однако единственное, что она увидела на озадаченно-встревоженном лице Мадлен, – недомолвку.
– Вы наконец скажете, что от меня скрывают? Мне что, имплантировали чужой орган?
– Нет! – воскликнула Натали. – Как ты могла такое подумать?!
– А что мне остается думать? Все от меня что-то скрывают. Ладно еще врачи. Но вы ведь мои лучшие подруги. Самые близкие мне люди… я думала, что могу вам доверять…
– О, Колетт, прости. – На глазах Натали поблескивали хрусталики слез.
Она вопрошающе посмотрела на Мадлен. Та пожала плечами, а затем кивнула.
– Главное не беспокойся. Надежда остается всегда. К тому же твой лечащий врач уверяет, что все образуется.
