— Так что же с вами происходит?
— Ровным счетом ничего.
— И из-за ничего вы так напряглись? — Он дотронулся пальцами до руки секретарши и тихим, почти вкрадчивым голосом постарался успокоить ее: — Не переживайте и не волнуйтесь. На конференции от вас потребуется одно: стенографировать выступления. Мы уже говорили об этом раньше, и я думал, вы все поняли. До сегодняшнего дня вы не подводили меня. Ни в чем. Я по-прежнему глубоко верю в вас. — После паузы он добавил: — Когда мы остаемся одни, я хотел бы, чтобы вы называли меня Кармело и на ты.
От такой неожиданной просьбы Мэри чуть было не ахнула, но вовремя сдержалась. Она знала, что далеко не многие сотрудники компании могли называть «тирана» по имени, тем более на ты. Даже старшие должностные лица всегда обращались к нему как к мистеру Аличени и только на вы. Он не терпел фамильярности.
— Очень хорошо, — согласилась его секретарша, хотя внутренне она не была готова вот так, с ходу называть своего босса по имени. Но, может, стоило только начать?
— Ну и прекрасно, Мэри. А вы позволите мне тоже перейти с вами на ты?
— Разумеется.
Ей понравилось, что он назвал ее по имени. Тембр его голоса придал ее вполне обычному имени какую-то едва уловимую музыкальность и экзотичность.
— Итак, ты успокоилась? — спросил он ее, когда шофер подрулил к главному подъезду отеля, где должна была состояться конференция.
Он улыбнулся ей, и от его улыбки, мягкой и теплой, ей стало так хорошо и спокойно на душе, что она подумала: пусть бы он всегда оставался таким и никогда не превращался вновь в жесткого, сурово хмурившегося босса, каким его привыкли видеть все служащие «Трансатлантик шиппинг».
Когда началась конференция, волнения и тревоги Мэри как рукой сняло. Ее шеф сразу проявил себя с самой эффективной стороны. Его избрали председателем, и он умело и грамотно «дирижировал» всем ходом конференции: давал слово ораторам, следил за регламентом и, если кем-то высказывалась какая-то важная мысль, обращал на нее внимание своей помощницы. Мэри же старалась фиксировать в рабочем блокноте не только то, что привлекало внимание Кармело в первую очередь, но и все идеи и соображения, которые могли представлять для него хотя бы малейший интерес.
Одетый с иголочки, энергичный и эрудированный, уверенный в своих словах, жестах и действиях, руководитель «Трансатлантик шиппинг» мог служить эталоном преуспевающего современного бизнесмена. Он пользовался явным уважением среди участников встречи, и к его мнению всегда внимательно прислушивались. Когда он выступал, Мэри видела, как многие в зале кивали в знак согласия с его доводами, лишь у незначительной части присутствующих точка зрения могла не совпадать с позицией ее босса.
Впрочем, когда Кармело Аличени поднимался на трибуну и начинал говорить, Мэри видела в нем не только блестящего оратора и сведущего руководителя судоходной трансатлантической компании. Она распознавала в нем невероятно сексуального мужчину, который возбуждал ее всем своим внешним обликом — высокой статной фигурой, черными волосами, гладко зачесанными назад, темно-карими глазами, длинными ресницами, чувственным ртом… Он возбуждал ее настолько, что в какой-то момент ей вдруг страшно захотелось, чтобы они вышли из конференц-зала в фойе и там он поцеловал ее…
Незаметно пролетело несколько часов. Список ораторов был почти полностью исчерпан, и участникам конференции было предложено сделать перерыв до восьми вечера, а затем встретиться опять на первом этаже в ресторане, чтобы поужинать и в непринужденной застольной обстановке продолжить деловые дискуссии и обмен мнениями.
Мэри поднялась в номер, который еще в пятницу забронировал для нее Кармело, и, приняв душ, решила немного отдохнуть, прежде чем подгримировать лицо и привести в порядок волосы.
Мэри редко пользовалась косметикой, но сегодня ей было просто необходимо прикрыть лицо этой своего рода защитной маской, чтобы чувствовать себя свободно и непринужденно в темно-зеленом платье Хелен, которое она еще никогда не надевала. Крем под пудру, румяна, тушь для ресниц, темно-розовая губная помада — все пошло в ход, и, когда она была уже почти готова, в дверь постучали. Часы показывали без пяти восемь. Значит, это был босс.
Войдя в комнату, он медленно и тщательно осмотрел Мэри сверху донизу, не пропустив ни одной детали ее вечернего туалета. Особенно внимательно разглядывал он линии и складки атласного платья, плотно облегавшего ее точеные бедра и как бы свободно наброшенного на мягкую округлость ее полных грудей. По словам Хелен, платье было страшно дорогое, и Мэри казалась в нем непривычно высокой и невероятно элегантной. У платья было довольно глубокое декольте, которое на несколько секунд буквально приковало взгляд Кармело.
Однако он не сделал ей никакого комплимента и не дал даже самой общей оценки ее туалету в целом. Он лишь кивнул ей в знак одобрения и сухим тоном сказал:
— Нам пора присоединиться к остальным.
Тем не менее, когда они спустились в ресторан и направились к своему столику в дальнем углу зала, взоры многих делегатов-мужчин устремились на красивую женщину в элегантном зеленом платье. Им вслед прошелестел едва уловимый восторженный шепот. Это не ускользнуло от внимания Кармело Аличени.
Вскоре ресторан наполнился звоном бокалов, постукиванием вилок и тарелок и приглушенным гулом голосов. Кармело и его спутница разместились за столиком вместе с двумя другими участниками встречи. И хотя общая беседа между ними носила деловой характер, она не имела такой строгой официальной направленности, как в конференц-зале, и к тому же Мэри уже ничего не нужно было стенографировать.
Мисс Коул оказалась единственной женщиной, приехавшей на конференцию, и Кармело, надо отдать ему должное, уделял ей всяческое внимание. Каждый раз, когда в ходе беседы всплывала какая-нибудь новая тема, он с энтузиазмом вовлекал свою личную помощницу в разговор, спрашивая ее мнение и внимательно выслушивая ее высказывания. Мэри уже достаточно долго работала в «Трансатлантик шиппинг», чтобы иметь собственные мысли по тем или иным проблемам судоходства, и ее суждения вызывали у всех за столом неизменный интерес…
В продолжение всего вечера, пока они ужинали и одновременно вели жаркие дискуссии, Мэри не переставала думать о Кармело, вызывавшем в ней в последние дни самые невообразимые и бурные сексуальные чувства. Эти чувства она не могла держать в узде, не могла их контролировать, и они были настолько сильными и всепоглощающими, что, казалось, начинали довлеть над ее мыслями, рассудком. Ее все время тянуло к нему как магнитом. Тянуло именно физически, сексуально, и она ничего не могла поделать с собой.
