— Но у меня нет выбора, Грэм. Нужно посмотреть, чем можно помочь Куинну.
— Он парень с характером. Об этом говорит все, что он делает.
— Возможно, ему стало трудно поддерживать свой имидж. У него два преуспевающих старших брата, по стопам которых он должен пойти, и родители с непомерными амбициями. Сейчас Куинн оказался под перекрестным огнем. Это несправедливо.
— На свете много несправедливости, — пробормотал Грэм, отворачиваясь.
Ей вдруг захотелось поговорить с ним. Поговорить об их собственных проблемах. Поговорить о том, что грозит их отношениям и как этой угрозы избежать. Ей захотелось поговорить с ним об общих мечтах, которые, похоже, превращаются в дым.
Но она не решилась. Когда-то подобные разговоры с Грэмом давались ей без усилий. Теперь ей нужно было сначала все обдумать и собраться с духом.
— Я скоро, — сказала она и вышла из дома.
Сразу же после отъезда Аманды на заднем дворе своего дома появилась Карен, в руках у нее была еще одна накрытая фольгой тарелка с печеньем. Она направлялась в соседний особняк — к Гретхен Танненвалд. Поднявшись на заднее крыльцо, она постучала, вспоминая о том, сколько раз она беседовала на этом крыльце с Джун. Три года назад ее не стало. Карен тосковала по ней.
Когда на стук никто не ответил, Карен нажала кнопку звонка, потом заглянула в дверное стекло. Только она собралась позвонить еще раз, как появилась Гретхен — в леггинсах и просторной мужской рубашке, забрызганной краской. Она неторопливо пересекла кухню и открыла дверь.
Карен протянула тарелку:
— Печенье с шоколадной стружкой. Мне нужно было испечь что-нибудь для распродажи в школе, но я купила слишком много ингредиентов. Мне показалось, глупо их хранить, и я испекла еще.
— А-а, — протянула Гретхен.
— Возьми, сделай одолжение. Если печенье останется у меня, я не удержусь, а потом сильно раздамся в бедрах.
Гретхен посмотрела на печенье, но тут раздался звонок. Она спокойно произнесла: «Простите» — и пошла к телефону. Карен покосилась на ее живот, но под свободной рубашкой ничего не было заметно.
Гретхен сказала: «Алло!» — подождала, сказала еще что-то и повесила трубку.
— Сбор пожертвований? — поинтересовалась Карен. — Господи, они всегда некстати.
— Нет, это не насчет пожертвований, — сказала Гретхен. — В трубке молчали.
— Тоже плохо. Это часто бывает?
Гретхен покачала головой и повернулась, чтобы поставить печенье на стол. Рубашка ее прилипла к телу.
— О господи, — прошептала Карен, слишком поздно отведя глаза.
Гретхен не стала ничего отрицать. Напротив, она положила руку на живот. Ошибки быть не могло.
Тогда Карен сказала:
— Так значит, ты?..
Гретхен кивнула.
— А срок какой?
— Семь месяцев.
Карен попыталась подсчитать: семь месяцев, значит, это случилось в ноябре. Нет, в октябре.
— Глядя на тебя, не скажешь, что уже семь месяцев. — Она немного выждала, давая Гретхен возможность сообщить что-нибудь об отце. Когда та ничего не сказала, Карен кивнула на пятна краски на рубашке: — Готовишь детскую?
— Угу.
— Ты знаешь, кто у тебя будет, мальчик или девочка?
Гретхен покачала головой.
— Ну, конечно, не знаешь, — рассуждала Карен. — Амниоцентез предлагают сделать только тем, кто старше тридцати пяти. А это… — она с напускным равнодушием поискала нужное слово, — гм… было запланировано?
— Нет. Конечно, нет.
Что ж, это уже кое-что, подумала Карен, хотя самого интересного и не узнала.
— Но ты хочешь ребенка?
— Да, конечно.
— А отец хочет? — Вот оно. Наконец.
Гретхен оставила вопрос без ответа. Она смотрела на Карен, приподняв брови, как бы спрашивая: «При чем здесь отец?»
— Он рад? — выпалила Карен.
— Он не знает. У него есть другие обязательства.
Не зная, что еще сказать, Карен пробормотала:
— Ну что ж, ешь печенье, — и, помахав рукой, ушла.
Карен хотелось бы верить, что отец ребенка не Ли. В сущности, ей было абсолютно все равно, кто отец, если это не ее муж. Гретхен была из тех женщин, за которыми бегают мужчины, особенно мужчины под пятьдесят. Ли исполнилось сорок семь. И он давно изменял Карен, в последний раз с ассистенткой зубного врача.
Внезапно почувствовав усталость, Карен побрела к своему дому. Она надеялась, что Ли позвонит ей с очередными дурацкими объяснениями, к которым он частенько прибегал: у него неотложное совещание или он должен поужинать с программистами, в срок управившимися с проектом. Тогда она поговорила бы с ним начистоту.
Ли был компьютерным гением. Во всяком случае, Карен считала его таковым, потому что его компания процветала. Она не умела обращаться с компьютером, Ли с самого начала отказался ее учить. Порой она задавалась вопросом, что было бы, если бы она прочла его электронную почту. В моменты наибольшего раскаяния она ненавидела себя за эти мысли. Ведь Ли ее муж. Они женаты семнадцать лет. Когда она узнала об ассистентке и пригрозила уйти, он рыдал и клялся, что этого больше не повторится, что он любит ее, Карен, и будет хранить ей верность.
Но ассистентка была не первой. Подобные клятвы Ли давал и раньше, а потом их нарушал.
Джорджия Ланге сидела одна в гостиничном номере в Сан-Антонио, почти не замечая окружающей обстановки. За последние несколько лет она провела столько ночей в гостиницах, что все они казались ей одинаковыми.
В тот вечер она несколько раз звонила домой, но линия была занята. Когда Джорджия наконец дозвонилась, в трубке раздался напряженный голос Элли:
— Алло?
— Привет, моя радость.
— Мам, — по тону дочери можно было догадаться, что она чем-то очень озабочена, — Куинна Дэвиса исключают из школы.
— За что?
— Он явился на тренировку в стельку пьяный. Не вешай трубку, мам. Сейчас отключу вторую линию. — Послышался щелчок, потом наступила тишина.
Пьяный? У Джорджии мурашки побежали по коже.
— Куинна нельзя исключать, — продолжала Элли, — ведь он староста класса.
— Его должны исключить.
— Ну что ты, мам. Это испортит весь бейсбольный сезон. Ведь мы должны были выиграть в нашем дивизионе…
— Элли, забудь о бейсболе. Почему он напился?
Элли вздохнула:
— Ребята иногда пьют, мам.
— Ты сама-то не пьешь. Или пьешь?
— Ты же знаешь, что нет. Слушай, мам. Я теперь жалею, что тебе сказала. Ничего особенного не случилось.
— Нет, случилось, — возразила Джорджия. Четырнадцатилетняя Элли была самой младшей в классе. Она слишком быстро взрослела. — Жаль, что я в отъезде.
— Хочешь поговорить с папой?
