Теперь ему будет, что рассказать дамам дома. Ему не терпелось поделиться с ними. Я черканула записку со списком вещей, которые мне нужно принести, и Ваграм Ашотович поехал домой.
— Спасибо, Марин. А у вас когда пополнение?
Маринка перехватила мой взгляд:
— А что, уже заметно?
— Визуально — нет, но я увидела. Недель 10–12?
— Чуть больше, — отозвался Костя. — Глазастая ты, Машка. Ребята, вы решили время до выписки провести в этой палате?
— Да. А что?
— Ничего, Артур. Машеньке здесь будет комфортно?
— Я справлюсь… — отозвался мой муж.
Все мы знали, что говорим об одном и том же. Просто никто не хотел называть эту причину своим именем. А имя у нее — любовница.
Самым частым гостем моей палаты был Билал. Он оберегал мой покой в отделении, когда Артур был на операции или делал обход. Даму сердца, нет, скорее даму тела моего муженька (его сердце сейчас принадлежало если не мне, то нашим крохам определенно) Ник Ник отправил в отпуск после ее попытки пройти ко мне и поговорить по душам.
Гостей в моей палате всегда было много. Ник Ник смеялся, что в отделении такой бардак может устроить только семейка Баграмян. Кто-то из медсестер сделал шутливую табличку «Палата № 6. Семейная». Теперь, кто искал нашу палату, находили ее сразу.
Каждый день приходили Ваграм Ашотович и мамуля. Мамуля приехала, чтобы помочь мне с малышами первое время. Сейчас я старалась ее уговорить поехать домой.
«В больнице я проваляюсь еще недели две-три. Потом Артур возьмет отпуск. Мамуль, мы справимся вдвоем. А потом мне нужна будет помощь, может тогда сможешь приехать», — просила я. Она, хотя и с трудом, но согласилась.
Но как мне хотелось, чтобы мамуля была рядом сейчас, хотелось упасть в ее объятия и все рассказать, про меня, про Артура, про его измену и мою боль. Но этого делать было нельзя. Сначала я должна во всем разобраться сама, разобраться со своими чувствами, со своей любовью и со своей болью… Сама!..
Два раза в неделю приходили мои одногруппники. Они рассказывали новости, приносили мне лекции, я академку брать не собиралась, решила попробовать догнать и подчистить хвосты. Артур был «за» и помогал с учебой.
Все знакомые, что работали в Куйбышевке, заходили узнать, как я здесь поживаю. У нас в палате побывали все друзья Артура, теперь это были наши общие друзья. Приходилось всегда выглядеть хорошо. Повышенное внимание к моей персоне мне нравилось. Артур тоже сиял. Все старались нам помочь справиться с трудностями.
Как бы не был виноват Артур, но старался он больше всех. Старался предугадать все мои желания. Я снова была в его магии. Но было одно отличие. Мне казалось, он снова боялся до меня дотронуться, целовал, но очень нежно, обнимал аккуратно. Не было той уверенности и армянской страсти, которая сводила меня с ума. Не хотелось думать, что ее он приберегает для другой…
День открытий
Мы с малышами задержались в больнице, как я и предполагала, еще на три недели. Нас выписывали домой, когда малышам исполнился месяц. Малыши были маленькие, но хорошо набрали вес. Весили они почти семь кило на двоих. За это время я тоже окрепла. Если честно, то и в больнице мы задержались из-за меня. Очень часто мучило головокружение. С этим боролся Артур и неврологи Куйбышевки.
А я занималась малышами. За это время я научилась справляться с двумя малышами одномоментно. Они последнюю неделю практически жили с нами, в свое отделение уходили на папиных руках только на ночь.
Накануне выписки Артур попросил отпустить его домой на несколько часов. Он доверял Шуше и отцу, но хотел проконтролировать все сам. Я догадывалась, что он хочет сделать мне сюрприз. Надеялась, что приятный. Хотя, мог бы и не отпрашиваться, я его в больнице не держала.
Малыши до вечера в этот день были заняты в своем отделении разными процедурами, с утра мы с Артуром их покормили, теперь увидим только после пяти часов. Артур сделал утренний обход, оформил отпуск в отделе кадров на месяц и считал себя свободным до пяти.
Оставить меня одну, хотя и в родном отделении, он не мог (или не хотел?). Поэтому приглядывать за мною Артур оставил, как всегда, Билала и Ваграма Ашотовича.
Артур улетел домой. Мы с отцом сидели в палате и пили чай. Меня очень тревожил сон, который я несколько раз видела во время комы. Скорее это было какое-то видение… Я видела Натэллу, и она со мною разговаривала… Иногда очень ласково, иногда нет… Не могу сказать, что мне это было приятно… Меня интересовали некоторые детали этого видения, о них я и собиралась поговорить со свекром.
— Ваграм Ашотович, я очень хочу с Вами поговорить на одну деликатную тему, — начала я, свекор напрягся.
— Да, Маша. На какую?
— Ваграм Ашотович, мне очень важно знать, что у Вас произошло с Натэллой?
Он посмотрел на меня, на его лице застыл немой вопрос. И я продолжила:
— Я понимаю, Вам это трудно вспоминать. Но все же, — он молча смотрел на меня, выжидая, и мне пришлось закончить. — Во время комы мне несколько раз навязчиво снился один и тот же сон. Мне снилась Натэлла. Она разговаривала со мной. Она просила назвать девочку Натали, это имя малышке должно принести счастье. Поэтому и Наталия Артуровна. Потом она просила простить Артура, объясняя это тем, что Артур предал тело, а его отец — душу. Когда предают душу — это больнее…
Я посмотрела на отца, на его смуглом лице стала заметна бледность, он смотрел в окно, как будто что-то хотел там рассмотреть.
— Ваграм Ашотович, извините, Вам плохо?
— Нет, Маша. Все нормально, просто не ожидал такого разговора. Думал темой разговора будет Артур. Значит я предал душу? А я думал, что спасал ее жизнь. Мария, теперь ты женщина, прошедшая не только через любовь, но, к сожалению, и через измену мужа. Я все расскажу. Только не суди строго…
— Не мне Вас судить, — я аккуратно прикоснулась к его руке.
Ваграм Ашотович внимательно посмотрел на меня.
— Хочешь услышать правду из первых уст? Слушай, дочка. Этого Артур тебе рассказать не сможет, он этого не знал, не замечал. Был еще маленьким. А у Шуши своя правда… С чего начать? — он задумался, а потом медленно, каждое слово ему давалось тяжело, продолжил. — Наверное, с самого начала. Все у нас было хорошо. Мы любили друг другу. Родился Артур. Своим рождением этот богатырь чуть не угробил свою маму. После
