Флора вдруг захныкала:
— Вы мне сказали, что бабушка Тэймсон умерла!
— Конечно, умерла! — яростно воскликнула Шарлотта. — Это письмо — обман. Ужасный, злой обман!
— Кто же мог это подстроить? — с искренним недоумением спросил Дэниел.
— Откуда я знаю? — Шарлотта в отчаянии ломала руки. — Единственное, что я твердо знаю, — оно не от тетки Тэймсон. Как оно может быть от нее? Что же она — встала со смертного одра? Вы же ее видели. Доктор Манроу, Джонатан... вы все ее видели!
— А что ты скажешь о почерке?
— Не знаю, что и сказать.
— Посмотри внимательнее.
Дэниел положил листок бумаги перед Шарлоттой, и она с каким-то непонятным сопротивлением уставилась на неуклюжие каракули. Джонатан смотрел на письмо через ее плечо. Он уже больше не смеялся. Его грубое, но все же по-своему красивое лицо стало безобразным. Лавиния поняла, что это безобразие скрывала только его постоянная веселость. Однако сейчас она увидела его таким, каким оно было на самом деле; то же напряжение, отразившееся на лице Шарлотты, придало ее красоте тревожную жутковатость. Эта парочка, племянник и племянница старой дамы, проживавшей в Венеции, были чрезвычайно взволнованы.
— Мне кажется, почерк похож. Я плохо помню такие вещи. Остальные письма от тети Тэймсон я уничтожила.
— А как насчет подписи на ее завещании? Вы видели, как оно составлялось, мисс Херст. Каково ваше мнение?
Наступил черед Лавинии внимательно приглядеться к черным каракулям. Она подняла глаза в глубочайшем недоумении.
— Почерк невероятно похож. Не сравнивая их, я бы сказала, что это писал один и тот же человек. Не могла ли контесса допустить ошибку в датах — может, она написала это письмо до вашего прибытия в Венецию? А потом, возможно, забыла отправить его. Быть может, кто-то случайно его нашел и отправил всего лишь неделю тому назад.
— Наверняка так оно и было, — с явным облегчением воскликнул Джонатан. — Можете положиться на здравый ум мисс Херст.
— Да, вероятно, так именно и было. — Шарлотта начала нервно смеяться. — О Господи, ну и перепугались же мы все.
— Значит, не правда, что бабушка Тэймсон жива? — просила Флора. — Это не она вчера вечером звонила в колокольчик?
— Мы вынуждены предположить, что это произошло нечаянно, — сказал Дэниел. — В противном случае мы имеем дело с любителем розыгрышей — как здесь, так в Венеции. Слишком невероятно, как по-вашему. Кстати, Шарлотта, а остался кто-нибудь жить в палаццо? Я так понял, что итальянская служанка собиралась ехать тотчас же вслед за нами.
— Фернанда? Да. Но после смерти тети Тэймсон дом должны были продать. Обо всем этом знает мистер Маллинсон. Я думаю, палаццо открыли для предполагаемых покупателей и таким образом было найдено письмо.
— Возможно. Возможно. — Дэниел все еще был не вполне удовлетворен. — Мы узнаем, что удалось сделать мистеру Маллинсону. Но дата на письме остается для меня непонятной. Двенадцатое декабря. Тринадцать дней назад. С чего это, объясни мне, ради Бога, твоя тетка, разум которой ничуть не был помрачен из-за ее болезни, решила датировать письмо, написанное в середине лета, декабрем?
— Старая дама была не в ладах с цифрами, — заявил Джонатан. — Это я точно знаю. Она не могла сложить два и два. Эдвард и то лучше считает.
— Сложение цифр не имеет никакого отношения к названию месяца, — холодно возразил Дэниел. Он пристально смотрел на Джонатона, видимо рассчитывая что-то прочитать на его лице.
— Когда разум мутится, одно с другим всегда кажется связанным. Это медицинский факт, наверняка вам известный.
— Все может быть. Но, что бы вы ни говорили, следует разобраться. Нам нужны факты, а не предположения.
Шарлотта вскочила:
— Что ты собираешься делать?
— Напишу Маллинсону. Посмотрю, может ли он пролить какой-нибудь свет на все это. Нет никаких сомнений в том, что письмо отправлено из Венеции. Но кем?
Впечатление было такое, будто Флора, высказав пожелание, чтобы леди Тэймсон была среди них и принимала участие в празднике, привела в действие какие-то неведомые силы. Старая дама вернулась, и тень ее словно призрак нависла над Рождеством.
За доктором Манроу послали, чтобы он осмотрел Флору и высказал свое суждение о решительном улучшении в ее состоянии. Преданный старик был счастлив и тронут до слез.
— Вот оно значит как, девчушечка! Ты совершила такое, что бессильны были для тебя сделать неповоротливые старые доктора. Как же это случилось, может, расскажешь мне?
— Хорошо. Бабушка Тэймсон позвонила в свой колокольчик, и я так испугалась, что сразу же вскочила на ноги.
— Ага! Да, шок мог привести к этому. Снял паралич, так сказать. Но что ты такое говоришь? Разве у старой леди был под руками послушный призрак, который мог схватить этот колокольчик?
— Это произошло случайно, доктор, — поспешно вмешалась Шарлотта. — Кто-то из прислуги уронил колокольчик, а теперь боится в этом признаться, потому что делать им в той комнате было нечего.
Доктор Манроу кивнул:
— В таком случае вам, я думаю, надо разыскать виновного, миссис Мерион, и наградить его медалью. Бедная леди Тэймсон. Она ведь уже три месяца как покоится в могиле.
Но так ли это было на самом деле? Загадочная тайна не только не разъяснилась, но запуталась еще больше после визита викария, мистера Клейтона. Он был чрезвычайно озадачен. Достав из кармана письмо, написанное такими же неуклюжими черными каракулями, что и письмо, полученное Шарлоттой, он сказал, что какая-то особа, подписавшаяся «контесса Тэймсон Баррата», наводит справки относительно могилы своего сына.
— Она пишет, что хотела бы быть похороненной вместе со своим сыном и намерена вернуться в Англию, чтобы провести свои последние дни на родине. Она интересуется, в каком состоянии могила. Ухаживают ли за ней надлежащим образом?
Шарлотта часто говорила о том, что Дэниел добился, чтобы после смерти старого мистера Манселла приход доверили слишком молодому викарию. Кстати, мистер Манселл наверняка помнил бы леди Тэймсон, когда та была еще просто Тэймсон Пит. Ясно, что юный мистер Клейтон был очень обеспокоен загадочным письмом.
— Вы должны мне сказать, сэр, кого я похоронил! Церковные книги должны содержаться в строгом порядке.
Дэниел оскорбленно выпрямился:
— Вы похоронили останки тетки моей жены. Кто еще это мог быть, по-вашему?
Шарлотта закатилась истерическим смехом, который тут же оборвался.
— Какой невероятно мрачный разговор! Согласитесь, мистер Клейтон, кто-кто, а я-то должна знать собственную тетку.
— Но письмо, миссис Мерион! Оно датировано всего четырнадцатью днями назад.
