Лиаден вытаращила глаза на картину, открывшуюся ей в кабинете. Весь пол покрывали листы рассыпавшейся рукописи. Кресло перевернуто. Осколки когда-то очаровательной фарфоровой кофейной чашки валялись на рояле.
— Понимаете, почему мне нужна помощь? — сухо спросил Адриан.
— Что случилось? — Опустившись на колени, она подняла несколько листов. Потом почувствовала, что сзади он начал делать то же самое. Теплый лесной запах его одеколона застал ее врасплох.
— Темперамент разгулялся. Люди, подобные мисс Кенделл, обладают способностью будить во мне все худшее.
— Это я понимаю. — Она продвинулась вперед и собрала еще стопку листов. И вдруг почувствовала, что он затих. — В чем дело? — Повернувшись, она увидела, что у него дергается подбородок, а темные глаза еще больше потемнели.
— Почему бы вам не начать собирать рукопись с другой стороны кабинета? — беззаботно проговорил он, изобразив сухую улыбку.
— Почему?
— Встаньте на мое место. Ваша позиция очень отвлекает. А я всего лишь человек.
Лиаден вспыхнула, моментально поняв, в чем дело. Собирая рукопись, она ползала по полу, выставив кверху ягодицы. Она совсем забыла, что Адриан наблюдает за ней сзади.
— Простите. — Она поднялась и быстро отступила в другой конец комнаты.
— Не извиняйтесь, мисс Ива. Это лучшее, что случилось со мной за весь день.
Лиаден решила, что самое разумное — несколько минут помолчать. Она сосредоточилась на том, что делали ее руки.
— Знаете, Лиаден, а вам не хватает любопытства, — проговорил Адриан. — Вы не спросили, что именно мисс Кенделл угрожает напечатать обо мне и Петре Коллинз.
— Это не мое дело. — Она расправила страницы и предпочла смотреть на аккуратные строчки рукописи, а не на Адриана.
— Они грозятся напечатать, будто Петра ждала от меня ребенка, а я заставил ее сделать аборт.
С трудом сглотнув, она наконец подняла голову и встретила мрачный взгляд Адриана.
— И что, по-вашему, я должна сказать?
— Вы странная женщина. Вы не любопытны.
— Ваши личные дела — это ваши личные дела, мистер Джекобс. А я только ваша служащая.
А если я захочу вам во всем признаться? Не будет ли это слишком большим грузом для ваших пленительных плеч? И кстати... меня зовут Адриан.
Будто на горячие угли вылили котелок воды. Страшный жар обволакивал ее. Лиаден нагнулась над страницами, которые держала в руках. Неужели все разворачивается по такому невероятному сценарию? Почему такой человек, как Адриан Джекобс, собирается сделать признание женщине, которую знает три неполных дня? Ведь Кейт предупреждала ее, что он — закрытая книга, неразговорчивый одиночка. Его главное желание — как можно меньше общаться с остальным человечеством.
— Если вам нужен кто-то, способный выслушать вас, то охотно буду слушать. Даю вам слово, что все, что вы скажете, не выйдет за пределы этой комнаты.
— Я догадываюсь об этом, Лиаден. Поэтому и собираюсь рассказать вам.
— Я был представлен ей на обеде у Дорчестера в Лондоне. Общий друг и к тому же кинорежиссер познакомил нас. — Адриан немного помолчал, будто в своем рассказе тщательно взвешивал каждое слово. Неожиданный порыв ветра ударил в оконную раму. Жуткий свистящий звук озадачил обоих.
— Чтобы сократить длинную историю... — Адриан устало провел пальцами по волосам. — У нас возникла мимолетная сексуальная связь. Она продолжалась не больше двух недель. С моей стороны это была глупость. Мне не стоило связываться с Петрой даже на секунду. Изменчивая женщина. Суперзвездность уже начала серьезно отравлять ее. Да, мы занимались сексом, но я принял меры предосторожности. Ребенок, которого она, предположим, ждала, не мог оказаться моим. Если там вообще был ребенок.
— Но говорят, что ребенок был?
Адриан будто вдруг заметил ее присутствие. Он удивленно нахмурился. Странно, его мысли точно за что-то зацепились якорем. Он почувствовал необъяснимую уверенность от того, что она рядом.
— Говорят? — Он хрипло рассмеялся. — Машина, работающая на популярность Петры. Вы это имели в виду? Они, наверное, думают, раз моя звезда на подъеме, я могу организовать для Петры Коллинз бесплатную рекламу, вернуть ее имя на первые страницы газет и журналов. Ради этого и сфабрикована история с абортом. После тех двух недель, которые мы провели вместе, я ее больше никогда не видел. Она не сообщила мне, что беременна, и я не «заставлял» ее делать аборт!
— Но ведь они не собираются печатать эту ложь? — Лиаден говорила успокаивающим тоном.
— У них нет ничего святого. Они готовятся купить мою часть истории и выставить ее против требований Петры Коллинз. Это называется ограниченный вред.
— И... вы сказали им, что собираетесь делать?
— Я послал их к черту. — Его лицо вдруг исказилось от гнева.
Лиаден молча размышляла над этой историей. Отвратительно, что машина, работающая на популярность Петры Коллинз, и она сама мечтают запачкать репутацию Адриана, лишь бы вернуть ей звездность. Одна надежда, что Адриан заставил наглую Черил Кенделл быть осторожной. Так что репортер серьезно подумает, прежде чем снова появится у него на пороге.
— Я хочу, чтобы меня оставили в покое и дали мирно работать. Это все. Почему это так трудно?
Зажав в руке несколько страниц, Лиаден медленно произнесла:
— Не позволяйте им мешать вам, мистер Джекобс... Адриан. Я верю, что людей всегда настигает возмездие. Что сделал, то и получил.
К ее удивлению, выражение Адриана стало еще мрачнее. Глаза полны боли.
— Ради бога, не говорите мне такое, Лиаден! У меня достаточно неприятностей и без напоминания о том, что приходится расплачиваться за прошлые ошибки.
— У каждого есть свои скелеты в шкафу, — быстро вмешалась она. — И я не святая. У меня есть своя доля сожалений о прошлом. Но я искренне верю, что в конце концов каждый найдет искупление.
— Вы? — Вдруг он оказался рядом с ней. Взгляд напряженно изучал ее лицо, будто он надеялся найти в нем решение, которое так отчаянно искал. У нее пересох рот от такой близости с ним.
— Вы, наверное, думаете, что я наивная, поэтому верю в искупление?
— Должен признаться, что ваша невинность заинтриговала меня. Что посеял, то и пожнешь — в это я верю. Но в искупление? — Его крепкая челюсть напряглась. Будто он боролся с чувствами, которые грозили затащить его в пропасть. А там нет ничего, кроме ужаса. — Искупление! От кого или от чего вы ждете его? От некоей воображаемой силы добра, существующего в мире, чтобы спасать наши души? Я так не думаю. Посмотрите вокруг. Уверен, даже вы не можете не заметить, что большинство из нас охвачено страхом и живет во мраке.
