Эштон пил уже третью рюмку виски. Первые две он осушил слишком быстро и эффекта не ощутил. Ему бы следовало выпить и четвертую, иначе его ужин с Коулом может пройти не так, как хотела бы Харпер.
То, что она сразу увидела его, вызвало у него улыбку. Она тоже это чувствовала – это непреодолимое притяжение между ними. И как он мог этого не замечать до сих пор? О, она прекрасно умела это скрывать. Ему хотелось сорвать с нее профессиональную холодную маску, добраться до ее страстной души. Хотелось посмотреть на нее, охваченную бурей чувств.
– Что привело тебя сюда?
– Я принесла твой чемоданчик.
Эштон был так сконцентрирован на ней, что не заметил своего чемодана в ее руках.
– С Коулом еще не все ясно, – напомнил он ей. – Может, оставишь мой чемодан у себя? Я заберу его позже.
Харпер поставила чемодан возле стола.
– Я утратила вкус к шантажу за последние несколько часов. – Она взглянула на рюмку в его руке, потом – на его губы.
Сердце его громко застучало.
– Ты хочешь со мной о чем-то поговорить?
– Нет.
– Ты уверена?
Интересно, отчего у него закружилась голова? От алкоголя или оттого, что Харпер так посмотрела на него? Она протянула руку к его рюмке, и Эштон подумал – она сейчас отругает его за то, что он уничтожает запасы дорогого, десятилетней выдержки, шотландского виски. Но вместо этого, отобрав у него рюмку, она залпом осушила ее. Облизнув губы, Харпер улыбнулась.
– Дед мой любит шотландский виски, – сказала она, поставив рюмку на стол, и повернулась, чтобы уйти.
– Я хороший слушатель.
Харпер колебалась, затем снова взглянула на него:
– Ко мне неожиданно приехала моя мать.
Эштон расслабился, вздохнув полной грудью, и в этот миг он понял, что только что едва дышал.
– Отношения у вас не очень, как я успел заметить.
– А у тебя хорошие отношения с родителями?
Он покачал головой:
– Я ушел из дома в пятнадцать и с тех пор никогда не возвращался назад.
– Я читала все, что о тебе написано. Уверена, о тебе мало знают.
– Давай обсудим мою жизнь в следующий раз. А сейчас мы говорим о тебе.
Харпер внимательно посмотрела на него:
– Моя мать уехала во Флориду, когда мне было одиннадцать, оставив меня в Нью-Йорке с отцом, который редко бывал дома. Тогда я возненавидела ее за то, что она бросила меня, но со временем я стала понимать свои преимущества. Я свободно могла совершать ошибки и учиться на них, не боясь того, что она отругает и унизит меня. Я была избавлена от ее критики.
– Не думаю, что найдется много людей, которых, как и тебя, не волнует то, что их бросила мать.
Харпер криво усмехнулась:
– Я просто реалист. И мать не покидала меня. Она сбежала от ситуации, которая ей не понравилась. Пенелопа – не из тех, кто остается и борется, когда можно уехать. – Харпер непринужденно пожала плечами. – Ну хорошо, признаюсь, я все-таки переживала.
– Рад, что ты призналась в этом.
– Почему?
– Потому что я люблю тебя, но не могу понять почему.
– Ты любишь меня? – Она рассмеялась, и это для него явилось полной неожиданностью.
– Да, очень, – подтвердил Эштон, пораженный тем, как она преобразилась. Этот смех превратил ее в очаровательную и жизнерадостную женщину.
– После того, как я гоняла тебя все эти девять месяцев? – Она покачала головой. – Наверное, ты просто надеешься меня очаровать.
– Ты такая подозрительная, – хмыкнул Эштон. – Но я начинаю прислушиваться к твоему мнению насчет Коула. Этот отель очень дорог тебе. И я буду поддерживать тебя во всем, что касается «Батоури».
– Такой сговорчивости я от тебя никак не ожидала!
– Твоя мать часто навещала тебя в Лас-Вегасе?
– Никогда. Она ненавидит этот город.
– Значит, сейчас у нее возникла крайняя необходимость.
– Ей нужна моя помощь. И это очень странно. Обычно, если что-то случалось, она обращалась к дедушке, ведь он мужчина, а мужчины, по ее твердому убеждению, должны заботиться о женщинах.
– Звучит старомодно.
– И противоречит всем моим убеждениям. Ведь я современная девушка-карьеристка. – Харпер усмехнулась. – Мать постоянно осуждала меня. Считала, что я должна выйти за финансового магната, как мой дедушка, и блистать рядом с ним в светском обществе Нью-Йорка.
– Но ведь это разрушило бы все, чего ты достигла.
Харпер была поражена его проницательностью.
Она внимательно взглянула на него:
– Согласна.
На этот раз они сошлись во мнениях. Никто из них не желал разделять с родителями их понимание успеха. Эштон поднял бутылку виски:
– Хочешь еще?
Он умирал от желания увидеть, как она выпьет еще одну рюмку. И снова оближет губы. В этом было нечто порочное, совершенно несвойственное Харпер.
– Мне надо идти работать.
– Увидимся завтра вечером.
– Сообщи мне, когда Коул согласится работать с тобой. – Она уже хотела уйти, но вдруг остановилась. – Спасибо, что выслушал.
Ему показалось, что ей нелегко было выразить эту благодарность.
– В любое время. Ты знаешь, где меня найти.
Качнув головой, Харпер повернулась на каблуках и решительно направилась к выходу. Эштон почувствовал, что в нем растет симпатия к Харпер Фонтейн. Он думал, что ее надменная заносчивость – естественный результат богатства и связей ее семьи, что жизнь для нее – легкая прогулка. Однако он ошибался. Теперь он понял, что между ними гораздо больше общего, чем он раньше предполагал.
Харпер уныло ковыряла салат в тарелке, аппетит у нее совсем пропал от сигаретного дыма. Этот номер нужно будет очень тщательно убрать, прежде чем пускать сюда других гостей. За ужином мать отказалась разговаривать с ней о шантаже. Раздражение Харпер росло с каждой минутой. Она положила вилку, звякнувшую о китайский фарфор.
– Мы должны поговорить о том, зачем ты приехала сюда.
– Я не хочу.
– Если ты хочешь, чтобы я дала тебе триста пятьдесят тысяч долларов, я должна знать, почему тебя шантажируют. Ты кого-нибудь убила?
– Не надо быть идиоткой.
– Уже легче, – пробормотала Харпер. Встав из-за стола, она стала ходить по залу.
Затушив сигарету, Пенелопа потянулась за другой, но Харпер остановила ее:
– Хватит курить. Лучше скажи правду.
Мать сверкнула глазами:
– Тебе будет не очень приятно это услышать.
Харпер удивилась. Мать никогда особо не церемонилась с ней.
– Я пытаюсь понять, что может стоить триста пятьдесят тысяч долларов.
– На самом деле – миллион.
– Милли… – Харпер смяла в руке пачку сигарет.
Пенелопа надулась:
– Это малая цена по сравнению с тем, какие могут быть последствия.
– Ты должна поговорить с дедушкой.
– Он потребует сказать, почему меня шантажируют, а я не могу.
