— Ну, отдашь ей, — махнула рукой соседка. Тетя Дина была старше мамы. А неизменно яркий макияж делал ее похожей на постаревшую, но не утратившую запала шансонетку.
— Ага, как там Ира? — вежливо поинтересовалась я. Хотя подружиться с их дочерью мы так и не успели.
— Да ничего, живут пока. Что-то у них с детками не получается, — горестно вздохнула соседка.
— Еще молодые, все получится! — ободряюще улыбнулась я, чтобы не вдаваться в подробности. Я и так уже пропустила большую часть мелодрамы, отголоски которой доносились из кухни.
— Да, и то правда! — махнула рукой тетя Дина. И тут же прислушалась. — Ой, Леночка, а что это у тебя, телевизор так громко?
Верка как раз во всеуслышание послала Серегу туда, куда мужчинам ходить не следует. Я неловко повела плечом.
— Да это подруга в гости пришла. Там у нее любовная драма. Вы извините, я сейчас уберу громкость. Теть Дина понимающе улыбнулась:
— Ну, ты, Леночка, передай маме денежку.
Я закрыла дверь и пошла на кухню. Бесцеремонно прервав враждующие стороны, я, на правах хозяйки квартиры, заявила:
— А ну потише! Вы мне всех соседей распугаете!
Покрасневшая от возмущения Верка ходила по комнате, а Серега выжидающе смотрел на нее. Казалось, он не двигался с места, как манекен, которого оставили стоять в дверном проеме. На фоне его спокойствия Верка показалась форменной истеричкой. Мне даже на секунду стало жаль этого мужчину! На его месте я бы давно запустила в нее сухарем.
— Лена, вот ты подтверди, что я не вру! — похоже Верке надоело солировать, и она решила «спеть дуэтом».
Я замотала головой. — Нет, разбирайтесь сами! Не нужно впутывать меня. Я просто прошу не злоупотреблять ругательствами и говорить тише. — Строго отчеканила я и направилась в зал. Проходя мимо Сереги, я демонстративно пожелала ему удачи. Верка, конечно, моя подруга. И я люблю ее. Но иногда она меня просто бесит!
Я вышла на балкон, где было совсем темно. В соседнем доме зажглись окошки квартир, обнажая жизни хозяев. Кто-то суетился на кухне, другие смотрели телевизор в гостиной. Одни окна беззастенчиво светились прозрачным тюлем. Другие были наглухо зашторены от посторонних глаз. На балконе третьего этажа никого не было. В окне горел свет. Сквозь двойную штору было не видно, что происходит внутри. «Скорее всего, это зал, а значит, мой художник тоже любит полениться перед телевизором? А вдруг он рисует очередную картину? Может быть, на ней буду я?». В предвкушении забилось сердце. И я решила, наконец, заняться своей личной жизнью. Переодевшись в джинсы и взяв фонарик, я выскользнула за дверь. Решив, что моего отсутствия все равно никто не заметит.
На улице было прохладно и влажно после прошедшего накануне дождя. Я поежилась и глубоко вздохнула. Пропитанный запахом сырого асфальта воздух был тяжелым и «сытным». Я, будто человек, испытавший кислородное голодание, все никак не могла надышаться. Во дворе никого не было. Только лавочку соседнего дома оккупировала молодежная компания. Благо, до меня им не было дела!
Перешагнув третий десяток, я стала называть молодежью студентов и школьников. Нет, себя я не спешила относить к числу «тетушек». Но период бессмысленного «обтирания» лавочек прошел. Теперь моя жизнь была наполнена куда более серьезными вещами!
Пробираться сквозь пустынную детскую площадку было жутковато. Голоса остались позади, и я застыла перед деревом жизни. Старая ива как будто не спала, шевеля ветвями и нашептывая что-то себе под нос. Мне вдруг привиделось, что, как только я проникну под завесу ее ветвей, то неминуемо попаду в другой мир. Он будет полон неведомых существ, странных растений и непривычных звуков. «А в городе том сад, все травы да цветы. Гуляют там животные невиданной красы», — вспомнилась строчка из песни. Страх отступил, и я шагнула вперед.
Освещая фонариком дорогу, я обошла ствол по кругу и, с замиранием сердца, направила луч света в сторону дупла. Там что-то было… Что-то, кроме конверта! В первую секунду я струсила, отступив назад. А потом, привстав на цыпочки, увидела свисавший из дупла кончик веревки. Она оказалась короткой. Стоило мне слегка дернуть, как к моим ногам что-то упало. Я невольно вскрикнула и зажала рот, испугавшись быть обнаруженной.
У моих ног лежал… букетик бумажных цветов. Это были тюльпаны, подобные тем, что я сама мастерила в детстве. Правда, мои получались кособокими и смешными. Эти и впрямь походили на живые цветы! Они были сделаны из какой-то плотной бумаги. Малиновые бутоны, темно-зеленые стебельки с загнутыми широкими листьями. Издалека казалось, что кто-то бросил на траве букет первоцветов. Я осторожно прикоснулась к ним, потрогала пальцами плотные лепестки… «Надо же! Так красиво!».
В дупле осталось письмо. Было решено немедленно его вскрыть! Обнаружив заветный конверт, я села на землю и прислонилась спиной к дереву. Во дворе эхом отозвались звуки простых аккордов. Ребята на лавочке взялись за гитару. «Ничего, пусть немного пошумят! Скоро их прогонит недовольный сосед с первого этажа. И будет прав! Он, наверняка, уже и не помнит, как сам в молодости подпевал друзьям, позабыв о правилах приличия. Ребята разлетятся по домам, как стайка надоедливых птиц. Скоро они вырастут и сами начнут гонять шумную молодежь, которая мешает им спать».
Глава 11
Я в нетерпении открыла конверт. Это было лучше всякой книги! Тут нельзя, опережая события, заглянуть на последнюю страницу, чтобы узнать концовку.
«Здравствуй, прекрасная Незнакомка!
Сложно описать, как я был рад найти твой ответ. А еще тому, что сумел впечатлить тебя в прошлый раз. Пейзаж — это моя работа. Таким я вижу твой дом из окна, и твой силуэт на балконе. Второй рисунок — дело рук моего кота. Боюсь, что художник из него не выйдет. Лапы растут не из того места! Но он старается, и передает тебе привет.
На первое свидание принято дарить цветы. Потому я сделал букетик тюльпанов для тебя. Ведь сейчас май. Правда, букет бумажный… Живые цветы завянут, или станут обедом для гусениц. Надеюсь, тебе понравится. Жаль только, что они не пахнут.
В ожидании ответа, Олег».
— Ну, привет, Олег, — сказала я, посмотрев на тюльпаны.
Дома было тихо. На секунду подумалось, что влюбленные ушли. Однако обувь была на месте, а из кухни доносилось воркование. «Голубки помирились. Кто б сомневался!». Я прокралась в спальню и спрятала свои сокровища в шкаф. А заодно подготовила наряд на завтрашний день. Опять ведь не успею!
Час был поздний, а бессонная ночь накануне напомнила о себе, стоило только ощутить щекой мягкую поверхность подушки. Убаюкивающей волной накатила дремота, и я очень быстро уснула. В голове, словно картинки диафильма, возникали зарисовки. Одна ярче другой!
Мне привиделось, как на гладкой поверхности белоснежного листа бумаги застряла моя лодка из маковой булочки. А я стою по колено в сладкой начинке с большой ложкой в руках. Мимо плывут чужие булки. Каждой из них кто-то управляет. Вон соседка теть Дина, машет рукой. Из другой торчит кудрявая голова Верки. И только моя булка стоит на месте! Нужно сдвинуть ее, но начинки так много. «Ешь!» — кричит мне Верка. Но я не смогу съесть столько, да и ложка слишком большая… «Ешь!» — снова кричит она. Я пытаюсь зачерпнуть маковый сироп, но роняю ложку. «Ешь-шь-шь» — звук тонет в глубинах подсознания. «Тише» — слышу я уже более отчетливо.
— Да тише ты! — шепот Верки проник сквозь щелку в двери. Из коридора послышалась возня. Я подняла тяжелую голову, и с трудом разлепила веки. Что-то звякнуло, и снова послышалось Веркино шипение. «Ох», — я устало откинулась на подушку и погрузись в сон.
— Больной, проснитесь, вы забыли принять снотворное, — чьи-то руки мягко гладили мои волосы. Я открыла один глаз. Верка, склонилась надо мной, щекоча длинными прядями лицо.
— Отвянь! — я отвернулась к стенке.
— Леночка, Ленусик! — нараспев продолжала она. — Может, я сама схожу?
— Вера, иди в ж*пу!
