Энн задумчиво поглядела на лестницу, потом — на люстру и отрешенно покачала головой, боясь полагаться на собственный голос.
— Мы что, обязательно должны венчаться? — с нескрываемым раздражением спросила Энн, вставая с удобного кресла и подходя к окну.
Приход Уолстера застал ее врасплох. Девять часов утра в воскресенье было неподходящим временем для визитеров. Она ему так и сказала, одной рукой поспешно приглаживая спутанные волосы и стараясь незаметно слизнуть кусочек джема с другой.
— Визитеров? — искренне удивился Рейт.
Когда-то завтрак у них в доме, особенно по воскресеньям, был обставлен торжественно, подавали его в столовой. Но теперь, когда Энн жила одна, она привыкла есть в большой удобной кухне. Экономка, а попросту — домработница, миссис Диджен, прежде ежедневно приходившая стирать и готовить, теперь делала это раз в неделю. Энн было неудобно заставлять кого-то на себя работать, когда она отлично могла делать все сама.
— Дорогая, мы ведь с тобой собираемся пожениться, а следовательно, по мнению окружающих, мы отчаянно влюблены друг в друга. И странным им покажется не то, что я навещаю тебя в столь ранний час, а что я не остался у тебя на ночь.
Энн показалось, что сейчас опять начнет краснеть.
— У меня впереди очень плотный график, поэтому, пока еще все про нас не узнали, надо как можно скорее утрясти некоторые вещи.
— Какое кому до нас дело! — недовольно промолвила Энн, пока они шли в библиотеку. — Или под всеми ты подразумеваешь своих подружек?
Рейт посмотрел на нее так, что она прикусила язык.
Одет он был, собственно, как и она сама, небрежно. Но если ее брюки и болтающийся свитер только скрывали очертания фигуры, то его джинсы, хотя и сильно потертые, в картинных заплатах, аккуратно облегали тело, подчеркивая сильные, упругие мускулы и обычно скрытую под более официальной одеждой мужественность. Теперь Энн заметила, что было нечто завораживающее и в его походке. Она почему-то обрадовалась, когда они вошли в библиотеку и Рейт уселся в одно из глубоких кресел.
— Да, мы обязательно должны венчаться, — продолжил Рейт начатый на кухне разговор. — А какие у тебя возражения?
— Ну… просто… — Энн неуверенно пожала плечами. Ей не хотелось объяснять, рискуя снова подвергнуться насмешкам, что хотя она и не часто посещает церковь, но, по ее мнению, будет как-то нехорошо вступать в церковный брак, зная, что их союз — не более чем коммерческая сделка.
— Что просто? — настаивал Рейт.
— Ну, с этим венчанием будет слишком много хлопот, — неубедительно соврала она наконец и почувствовала неловкость под его проницательным взглядом.
Сегодня, при ярком свете дня, казалось невероятным, что эти холодные глаза могли когда-нибудь загореться тем пламенем, тем желанием и порывом, которые она видела в них вчера. Энн в замешательстве отвела взгляд. Накануне вечером она твердо сказала себе, что вчерашний эпизод — это нечто, о чем нужно поскорее забыть. Рейт устроил представление из-за Патрика, и она должна быть даже благодарна за то, что ему пришлось так притворяться. Но подобное никогда не должно повториться!
— Не хитри, миленькая! — резко сказал Рейт. — Ты не хочешь идти в церковь, потому что свадьба у нас ненастоящая. Как это похоже на тебя и на твое заумное, путаное отношение к жизни! Взгляни на вещи более трезво. Мы оба — хотим того или нет — каждый на свой лад занимаем определенное положение в местном обществе. Мы оба знаем, что твой родственничек не в восторге от нашей задумки. Зачем же подливать масло в огонь подозрений? Нам будет достаточно маленькой, скромной церемонии, тем более что совсем мало времени прошло после смерти твоих родных. Но совсем без этого нельзя. А что касается хлопот, то предоставь все мне. Кстати, тебе надо поговорить с миссис Диджен и узнать, смогла бы она вновь работать у тебя полную неделю.
— Зачем? — удивилась Энн. — Я же занимаю всего лишь небольшую часть дома.
— Ты — возможно. Но мы после свадьбы должны позволить себе некоторые развлечения, принимать гостей. У меня, например, есть деловые партнеры, и они захотят быть представленными моей молодой жене. Ты же не собираешься бросать свою работу в благотворительном заведении, чтобы самой следить за хозяйством?
— Бросить работу? Конечно нет! — горячо воскликнула Энн.
— Прекрасно. Значит, решено. Когда встретишься с миссис Диджен, скажи ей, что мы женимся, что я переезжаю к тебе, и попроси ее помощи.
— Ты переезжаешь ко мне?
— Я. По-моему, для мужа и жены естественно жить под одной крышей, — наставительно заметил Рейт. — А не захочешь ли ты переехать в мою квартиру?
Этого только не хватало. Когда адвокат впервые завел разговор о том, чтобы сделать предложение Уолстеру, ее планы не простирались дальше формальной процедуры бракосочетания.
— Но мы не можем жить вместе, — охваченная паникой вскричала она, чувствуя, что у нее начинает дрожать голос. — Мы не будем…
— Что не будем? Ах, послушай, Энни, сколько тебе лет? Нельзя же быть такой наивной. Ты же должна была понимать, когда обратилась ко мне со своим предложением, что мы вряд ли убедим свет в подлинности нашей свадьбы, если будем жить по разным адресам. Подумай хоть чуть-чуть, — уже начиная раздражаться, проговорил Рейт.
— Я не заглядывала так далеко, — сокрушенно покачала головой Энн. — Я просто хотела…
— Спасти имение. Я понимаю. Тебе скоро двадцать один год. Не пора ли повзрослеть наконец-то? — уничтожающе заключил он.
— Я и так взрослая! — возмутилась Энн. — И вполне в состоянии обходиться без подсказок. Я уже не ребенок!
— Ты уверена? — удивленно, будто открыл нечто новое, спросил Рейт.
— Да! — яростно выпалила она.
Он встал и направился к ней, не обращая внимания на ее потемневшие от обиды глаза.
— Ну-ка, повернись и взгляни вон в то зеркало. Скажи, что ты там видишь? — скомандовал он.
Энн собралась отказаться, но, вспомнив, как легко и быстро он победил ее сопротивление накануне, нехотя подчинилась и вызывающе поглядела в зеркало — но не на себя, а на него.
Каким высоким он казался по сравнению с ее маленькой фигуркой. И как четко прочитывался его крепкий, мускулистый торс под мягкой шерстяной ковбойкой.
Ее же собственный свитер, мешковатый и с большим воротом, слишком явно обнаруживал всю ее хрупкость и уязвимость, а пушистая черная шерсть, подчеркивая прозрачную белизну кожи, скрывала нежные бугорки грудей.
— Самый настоящий ребенок! — усмехнулся Рейт. — Со временем из тебя может получиться привлекательная женщина, но сперва постарайся избавиться от детского отношения к жизни. — Он повернул ее за плечи к себе и быстро провел кончиком пальца по пухлым губам. Глаза Энн потемнели от гнева, и она резко оттолкнула его руку. — Без губной помады, — укоризненно покачал он головой. — Без всякой косметики.
