Первый год она заводила новых друзей и знакомилась с кафе и барами. С Айком ее свела подруга по группе на какой-то вечеринке. Поначалу он был немного замкнут и держался напряженно, но после пары-тройки крепких коктейлей оттаял. Что ей нравилось в нем, так это его основательность. К тому же на фоне остальных парней Айк выглядел едва ли не богачом — шикарные итальянские мокасины, итальянский костюм из льна, швейцарские часы и мощный «крайслер». Все в нем дышало другим миром, миром взрослых, состоятельных, солидных людей. Ее сверстники — длинноволосые, неряшливо одетые, вечно голодные — говорили о музыке, книгах и, конечно, о девочках, Айка же Баркли интересовали инвестиции, курсы акций и недетские игрушки.
Разумеется, у нее не было ни одного шанса.
Ему даже не пришлось особенно стараться — она сама забралась к нему в постель после второго свидания.
Их роман развивался по самому обычному сценарию: бурная страсть, безумный секс, буйство гормонов, прогулы и пересдачи. Так продолжалось три месяца. Подруги, наверно, замечали в Айке что-то не то. Они предупреждали, намекали — мол, он далеко не совершенство, но Лиза не слушала, считая, что ей завидует весь мир.
Пропустив месячные, она почти не обратила на это внимания. Ее цикл никогда не отличался регулярностью, а Айк всегда был осторожен и никогда не забывал предохраняться. Он и от нее требовал того же, но Лиза постоянно забывала проглотить таблетку. Шли недели, ничего не происходило. Она заволновалась. Она не могла пойти в больницу и попросить провести тест на беременность, да и что это такое, представляла весьма туманно. И все же нужно было что-то делать. Заглянув в телефонный справочник, Лиза созвонилась с гинекологом и записалась на прием под вымышленной фамилией. Врач встретил ее доброжелательно, осведомился, впервые ли она на обследовании, и, объяснив, что собирается делать, приступил к осмотру. Вся процедура оказалась довольно страшноватой и весьма унизительной. Закончив, доктор сказал, что ей еще нужно пройти кое-какие тесты, но главное уже ясно — их семью ждет пополнение. О семье он упомянул, наверно, потому, что на пальце у нее красовалось подаренное бабушкой кольцо, которое вполне могло сойти за обручальное.
В первый момент Лиза ударилась в панику, но потом успокоилась — зачем волноваться, если у нее есть Айк. Он будет только рад. Они поженятся. Купят квартиру. Все устроится.
По дороге домой она произвела расчеты, согласно которым ребенок должен был появиться в начале весны. Вот и хорошо. За лето окрепнет, а к Рождеству, может быть, уже встанет на ножки.
Ей так хотелось поделиться новостью с Айком, что она тут же помчалась к нему на квартиру. Радость переполняла ее, как летучий газ воздушный шарик. Казалось, еще немного — и она оторвется от земли, поднимется вверх и поплывет над городом, как какой-нибудь дирижабль. Пассажиры в автобусе смотрели на нее и улыбались. Все вокруг были счастливы, а сама Лиза больше всех, и ее счастья хватило бы, наверно, на весь город, даже такой большой, как Сиэтл.
Айка дома не было, хотя в окне в спальне и горел нижний свет. Она долго стояла перед дверью, звонила, стучала. Потом долго возвращалась в кампус. И не спала всю ночь.
Встретиться удалось только через два дня.
— У меня для тебя хорошая новость, — сообщила Лиза уже в постели.
— Что такое? — усмехнулся он. — Выиграла в лотерею? Или купила что-то на распродаже?
Ее немного покоробил такой тон, но она списала его на усталость.
— У нас будет ребенок. Я была у врача.
Последовавшее далее не входило ни в один из проигранных ею сценариев. Это было настолько ужасно, что в какой-то момент Лиза закрыла глаза и заткнула уши. Она не знала, как долго была в отключке, но, когда очнулась, Айк сидел рядом на диване и говорил, что все будет хорошо, что он просто не ожидал, что у него есть план.
И она поверила. Хотела верить и поверила.
На следующий день он заехал за ней на машине, и они куда-то поехали. Куда-то далеко, едва ли не за город. В подъезде дома, куда повел ее Айк, было темно и пахло мочой. Ее едва не стошнило. Он долго тащил ее вверх по грязным ступенькам. За обшарпанной дверью их встретили двое — потрепанного вида женщина лет сорока и полный мужчина с нездоровым лицом и равнодушными глазами. Оба были в несвежих медицинских халатах.
Ее попросили раздеться. И только тогда она поняла наконец, что происходит, и попыталась вырваться.
— Придется отключать, — сказал мужчина с равнодушными глазами и посмотрел на Айка. — Помогите.
Айк обнял ее за плечи и стал нашептывать что-то на ухо. Лизу подняли и уложили на стол. Последним, что осталось в памяти, были эфирная маска и что-то блестящее, металлическое, страшное…
Она вернулась в колледж уже через два дня, но молчала целую неделю, и подруги даже думали, что она рехнулась, и вызвали Кейт. Сестра провела с ней еще три дня. Лиза не тронулась и осталась среди живых, но какая-то часть ее умерла, как и ребенок, которого у нее отняли.
— Черт возьми, Лиза, о чем ты говоришь! — Саймон Гринслоу даже хлопнул ладонью по столу. — Какой отпуск! Ты же прекрасно знаешь, что сейчас это невозможно. Конни собралась рожать. Джейк улетел на похороны в Чикаго. Милла разводится, и толку от нее никакого. Мне абсолютно некем тебя заменить. К тому же твой отпуск запланирован на июнь. Нет. Нет! — Он вышел из-за стола, подошел к ней и ласково обнял за плечи. — Ничего такого ведь не случилось, а?
— Нет, не случилось. — Лиза опустила голову. Вообще-то на успех она и не рассчитывала. Июнь обещал быть жарким, приближались внеочередные выборы мэра, а на редакцию как будто обрушились разом все тридцать три несчастья. — Просто, мистер Гринслоу…
— Саймон, — поправил он. — Мы же не в «Ньюс». Это там Грег Данкан требует называть его боссом. Кстати, твой приятель, Кен Джессон, уже прощупывает почву, предлагает свои услуги.
— Кен хочет перейти к нам? — искренне удивилась Лиза. — Мне он ничего такого не говорил.
Гринслоу усмехнулся. Копна седых волос и густые брови над слегка крючковатым носом придавали ему сходство с комиком Лесли Нильсеном, которое еще больше усиливалось, когда он улыбался.
— Тебе не говорил, а вот мне намекал. Это, конечно, между нами. Парень он ловкий, что и говорить, но ловкачей у нас и своих хватает. — Гринслоу наклонился и заглянул ей в глаза. — И все-таки, Лиз, что случилось? Ты ведь просто так отпрашиваться бы не стала, верно? Я же тебя знаю. Мы с твоим отцом… Извини. — Он покачал головой, похлопал ее по плечу и вернулся на место, зацепив по пути тяжеленную керамическую вазу, украшенную индейским орнаментом. — Никак не могу привыкнуть, что Ричмонда уже нет с нами. Да…
