немного растерявшись, скосился на перепуганную Галю, которая накрылась одеялом и смотрела на все широко открытыми и испуганными глазами. Пересиливая страх, он протянул:
– Не-е, никуда не пойду, я спать, – и он юркнув мимо ошарашенного от такой наглости Лехи повалился на кровать рядом с Галей.
– Ну, молись урод! – сказал Леха и, схватив его за ноги сдернул с кровати.
Когда Ромка упал на пол, то Леха нанес ему тут же несколько ударов с ноги в грудь и живот. Галя в ужасе закричала.
– Пожалуйста, только не деритесь! Не бей его Леш!
Леха растерянно посмотрел на нее и поняв что не стоит этого делать при ней, опять схватив Рому за ногу потащил его в коридор. Там он опустившись на колени быстро нанес ему кулаками еще несколько ударов по голове и по туловищу, так чтобы Галя этого не видела и наклонившись к его уху процедил сквозь зубы:
– Полежи здесь немного, я тебе еще падла устрою! – и встав пошел опять в спальню.
Здесь к немалому огорчению Лехи для него уже почти все было кончено и ничего не светило. Галя уже оделась, Варя проснулась и сидела на софе, испуганно и удивленно хлопая своими длинными накладными ресницами:
– Что здесь происходит? – спросила она Галю.
– Драка, – всхлипывая и вытирая глаза, ответила ей подружка. – Потом расскажу, одевайся, и пойдем домой.
– Ну, девчонки!.. Какая драка? Так просто небольшая непонятка и все, – стал уговаривать их остаться вошедший в комнату Алексей.
– Нет, я домой, – твердо ответила Галя.
И проскользнув мимо Лехи, она пошла к входной двери в прихожую, где висела вся их верхняя одежда.
– Подожди Галь, я с тобой, – протянула ей вслед Варя.
В коридоре уже никого не было. Рома уже опять сидел за столом и с подбитым глазом наливал себе в рюмку водку. Галя увидела это, проходя мимо комнаты, где стоял стол с выпивкой и закусками. Вскоре, несмотря на все уговоры Лехи и остальных ребят они с Варей вышли из квартиры и направились по домам, по дороге обсудив все случившееся. Леха вернулся в комнату, где Рома только что опрокинул в себя налитую им рюмку.
– Ну, что урод побазарим? – произнес Леха подходя к нему и когда он повернулся, сразу срезал ему по подбородку кулаком правой руки: Рома упал на пол. А Леха еще какое-то время продолжал пинать его ногами, приговаривая: – Будешь знать чмо перед кем на пути становиться!
Потом устав, тем более, что Рома наверное потеряв сознание перестал закрываться от ударов, Леха повернувшись к ребятам прокричал:
– Ну что приуныли?! Гуляем! – И попойка продолжилась дальше.
Только значительно позднее Галя узнала, что Алексей избил Романа до такой степени, что ему понадобилось помощь врача. А в тот вечер, еще не зная этого, Галя не скрыла от Вари ничего из происшедшего с нею на квартире, считая, что она, как подруга должна знать все. Своей откровенностью она, в том числе хотела еще раз завоевать и подтвердить дружбу и доверие между ними. О, если бы она только разбиралась в людях и могла читать по глазам, тогда бы она увидела какое впечатление, произвели ее откровения на Варю, здесь были и ревность, и зависть, и презрение за то, что из-за этой серой мышки загорелся весь сыр-бор. Расстались они, в конце концов, в этот вечер со своей подругой достаточно тепло.
Галя вошла в свою квартиру, света по комнатам нигде не было, только сквозь стекло двери пробивался неяркий свет от настольной лампы. Галя сняла зимнею куртку и пройдя в ванную комнату поглядела в зеркало на свое лицо. От слез тушь на ресницах немного потекла, а глаза были немного красные. Она вздохнула и перекрестившись открыла дверь кухни. За столом с чашками кофе или чая сидели родители, они как по команде дружно обернулись и посмотрели на нее озабоченными взглядами.
– Вернулась? Как отдохнула? – осматривая ее с головы до ног, спросила мать.
– Ба-а, блудная дочь вернулась! – проговорил, всплеснув руками Николай Николаевич, отец Гали. – Ну, слава Богу, хоть живая, я уже матери за тебя нагоняй дал! А она говорит, видите ли, что мадмуазель уже взрослая и вечно ее на цепи держать невозможно. Мол, на будущий год птичка и так упорхнет из родительского гнезда.
Галя вошла на кухню, всеми силами стараясь не качнуться и села рядом с матерью напротив отца:
– Все нормально, – сказала она, опуская глаза.
Наступила неловкая пауза, которую прервал Николай Николаевич:
– Ладно, раз все нормально, то я пойду ложиться, мне завтра рано вставать, – и он, подойдя, поцеловав в лоб мать, а потом дочь. – Оставляю вас девочки наедине, так сказать тет-а-тет. Думаю, вы найдёте о чем поговорить. И спокойной ночи! – с этими словами он вышел из кухни и отправился к себе в комнату.
– Ну, что доченька рассказывай, как погуляла? – спросила Валентина Петровна строгим, учительским голосом. – Я вижу вам весело там было, глазки блестят, – она присмотрелась к ней повнимательней: – А ну-ка посмотри на меня? – Галя повернулась и посмотрела матери в глаза. – Да ты, что ли плакала? Глаза, отчего красные?
Галя не привыкла лгать родителям и рассказала матери почти все, за исключением того момента, что она чуть было не стала женщиной.
– Это я, дура виновата! – заключила Валентина Петровна. – Я решила, что ты взрослая и тебе пора быть самостоятельной, а ты оказалась еще ребенком, причем очень глупым ребенком! Надеюсь, что теперь, ты хоть сделаешь из всего происшедшего правильные выводы.
– Я уже сделала, – пробормотала Галя виновато, глядя себе под ноги.
– Значит, тебе этот Лешка нравится? Он к тебе приставал?
– Нет, – соврала Галя и тут же почувствовала, что краснеет, – она не привыкла лгать родителям. И немного помолчав, добавила: – Нравился…
– Хорошо хоть в прошедшем времени отвечаешь. Надеюсь, теперь ты поняла, о чем я тебе сегодня после школы битый час объясняла?
– Да, мам, кажется, поняла…
– Кажется? А что здесь казаться может, если он слабого и фактически беззащитного человека избил?! Я же тебе сколько раз объясняла, как оценивать и вообще разбираться в людях?! Неужели это так непонятно? Всегда смотри, как относится человек к своим недругам и посторонним, а никак он относится к тем, кто ему нравится или к тем, кто для него является авторитетом. Именно отношение к слабым и беззащитным, определяет качество человеческой личности. Ладно, на сегодня хватит, ложись спать. Потом как-нибудь еще поговорим, – заканчивая свои нравоучения, проговорила устало Валентина Петровна.
– Спокойно ночи, мама, – сказала Галина вставая.
– Спокойно ночи, – ответила ей мама. – Какая же я, дура! –
