— Вот как, — заметил Ральф, наблюдая за колечками дыма. — Сомневаюсь, что ты превратишь Тони в крестьянина.
— Он сам сделает выбор… — Майк повернулся к Шарлотте. — Ну, мисс Лейбурн, на чем мы остановились?
Потоптавшись некоторое время, Ральф вышел, так и не сказав ни слова. Шарлотте стало жаль этого человека, у которого безжалостно выбили почву из-под ног. Впрочем, ей было некогда думать о характере Ставертонов, потому что Майк уже начал диктовать ей статью в научный журнал. Несколько коротких личных писем для мисс Ставертон, которые она напечатала в полдень, показались после работы с Майком просто отдыхом. После чая Эдвина и Шарлотта отправились на прогулку.
Ее первому рабочему дню в Херонсбридже предстояло стать эталоном всей ее будущей жизни в поместье. Ее ждали семейные конфликты, дикая красота дарнфордской природы, недолгие отдохновения в работе с Эдвиной и главный персонаж сцены — новый хозяин поместья, Майк Ставертон. Нора Ставертон сказала, что жизнь в деревне скучна, но Шарлотте так вовсе не казалось. Она чувствовала, что ожила, что все ее чувства напряжены и трепещут.
В конце сентября, в субботу, Шарлотта решила пройти вдоль реки, протекавшей через Херонсбридж, до самых ее истоков. Она давно мечтала об этой прогулке, но дождливая погода не способствовала походам, а в то утро сквозь туман наконец пробилось солнце. Девушка покинула дом с зарей, но шла так медленно — подолгу останавливаясь, чтобы полюбоваться окружающими красотами, — что, когда присела перекусить, цель была еще очень далеко. Вдруг вдалеке послышался стук копыт. Она обернулась и увидела Майка Ставертона. Девушка следила за приближением хозяина со смешанными чувствами. Она давно подружилась со всеми обитателями Херонсбриджа, но Майк по-прежнему оставался загадкой. Их деловые отношения складывались хорошо, ибо он обладал ясным умом и логикой, которые всегда приятны в работе. Она продолжала ощущать, что он человек тяжелый, властный и резкий, хотя, в то же время, его прямота импонировала Шарлотте. Он расспрашивал ее о прежней жизни, и девушке было легко рассказывать о семье, отце и мачехе, но сама она так ничего и не смогла узнать о нем.
— Видите, я решила пойти пешком, — улыбнувшись, заметила она после взаимных приветствий. — Хочу дойти до истоков.
— Боюсь, это далеко, но вы выбрали красивую дорогу.
— Хотите слив? Кажется, я уже съела все остальное.
— Спасибо, хотя я и не разделяю вашей любви к сандвичам с яйцом. — Он спрыгнул с лошади и взял сливу.
— Такое ощущение, что с тех пор прошли годы, хотя, на самом деле, всего три месяца. Жизнь так изменилась…
— И сейчас вы счастливы, да? Это написано на вашем лице.
— Да. Меня не утомляет работа, и я люблю деревню. Я впервые зажила по-настоящему, а раньше была марионеткой, играющей в пьесе чужую роль.
— А почему вы так долго терпели?
— Из-за отца, — просто ответила она. — До того, как он второй раз женился, мы были очень близки, но потом все изменилось. Он оставил преподавательскую работу, занялся экономикой, работает в правительстве. Мачеха знает массу влиятельных людей. Она пыталась и меня приучить к светской жизни, но ничего не получилось. Я терпела из-за отца, но, кажется, в конце концов стала раздражать его.
— Вы удивительно хорошо вписались в жизнь Херонсбриджа.
— Мне не пришлось принуждать себя, это произошло само собой.
— Что ж, ваш отец потерял прекрасную помощницу, а мы нашли. Вы оказались очень полезны для Херонсбриджа, Шарлотта.
Он впервые назвал ее по имени, хотя все в доме давно звали ее так и обращались на «ты». Она удивленно подняла глаза, но его взгляд был устремлен на реку. Поношенные ботинки, рубашка с открытым воротом, оттенявшая загар; глубокие морщины у рта, делавшие его старше своих тридцати трех лет… Это было лицо человека, которому не все легко давалось в жизни. Он поблагодарил ее за сливы, простился, вскочил на лошадь и уехал. Продолжая думать о Майке, Шарлотта пустилась в путь. Она решила, что ее откровенность не должна заходить дальше, чем сегодня. Она-то знала, как опасно сближаться с людьми, которые сегодня кажутся друзьями, а завтра становятся врагами, легко переходят от уважения к гневу, от горячности — к холодности.
Было около пяти вечера, когда она, дойдя до истоков реки, вернулась к тому же месту, где днем повстречала Майка. Она мечтала о чае и присела на поваленное дерево, чтобы посмотреть на свежую мозоль на пятке и придумать, что сделать, чтобы полчаса пути, которые отделяли ее от вожделенного чая, были менее болезненными.
— У меня есть пластырь. Держите, — произнес сзади чей-то голос. Она обернулась. Рядом стоял светловолосый молодой человек в мятых брюках и с рюкзаком на спине. Протягивая ей пластырь, он заметил с улыбкой: — Похоже, вы проделали долгий путь.
— Ходила к истокам реки. Дикое, красивое место.
— Пешком?
— Да, я люблю гулять.
— Я тоже. Где вы живете? Ведь это частное владение, знаете?
— Да. Я тут работаю.
— Ого! Это самая интересная новость за сегодняшний день. Расскажите мне еще что-нибудь. — Он сел рядом.
— Вы — Тони Ставертон? — догадалась она, оглядев его стройную фигуру, классические черты открытого лица, веселые голубые глаза.
— Верно. Откуда вы знаете?
— А я Шарлотта Лейбурн. Мне рассказывали о вас ваши братья и тетя. Я приехала в августе, работаю компаньонкой у Эдвины и секретаршей у вашего брата Майка.
— Вот это да! — присвистнул он. — Майк вернулся из Канады и поселился здесь? — Шарлотта кивнула. — Я понимаю, зачем тете компаньонка, но на что Майку секретарша, вот вопрос! Или ему тоже нужна компаньонка, а?
— Счета, корреспонденция, статьи в научные журналы, главы из книги о почвах, которую он пишет. Все это я печатаю. Вы удивитесь, когда увидите, что делается в Херонсбридже, — добавила она.
— Возможно, — согласился он. — Надеюсь, Роланд и Джек скрашивают вам жизнь.
— А кто это?
— Ну, ребята, которые живут над конюшней.
— А, — догадалась Шарлотта. — Они уехали еще до моего приезда. Теперь там живет Майк.
— Забавно. Скорее всего, ребятам надоела деревенская скука. Жаль. Я любил с ними поболтать. Впрочем, у них есть отличная замена. Вы мне нравитесь, Шарлотта.
— Вы хорошо съездили? — спросила она, меняя тему.
— Местами даже отлично. А вы много путешествовали?
— Довольно-таки, но всегда с родителями.
— Это большая ошибка путешествовать с родней. Они сковывают тебя цепями. Лучше всего быть одному — идти, куда хочешь, делать то, что взбредет в голову. Вот это настоящая жизнь!
