На нежном, спокойном лице Никки не было видно и следа душевного сумбура. Наоборот, она выглядела замкнутой и холодной, голубые глаза изучающе смотрели на поглощенных разговором мужчин. Неугомонный Питер выглядел несколько суетливым и несдержанным рядом с непринужденным Харпером, излучавшим своим видом одновременно спокойствие и энергию. Самообладание сквозило в каждом его движении, в каждой интонации. Он ни разу не сказал лишнего, не вышел за рамки разумного. Он опасен; Никки это было ясно, но вот Питеру — нет. Харпер Бьюмонт, если дать ему волю, может растоптать человека.
Он искал первоклассный и современный материал для собственной компании, начиная от новых заголовков для отпечатанных на глянцевой бумаге брошюр и журналов и кончая дизайном его контор в Сити. Все должно быть в одном стиле. Продукция предназначалась не для широкой публики, а для служащих достаточно высокого ранга: управляющих банками, членов советов директоров, даже для государственных чиновников. Зарубежные заказчики Харпера были очень богатые, искушенные в житейских делах граждане мира. Они любили дорогие вещи, соответствующий стиль жизни, и их желания просто обескураживали. В общем, Харпер считал это дело настолько важным, что решил лично заняться им, а не перепоручать его кому-либо.
Никки видела, как нервничает Питер. Но она-то сама выросла среди людей со связями мирового уровня, поэтому все предвидела, угадывая любое соображение Харпера еще до того, как он его выскажет.
Затем настала очередь Питера обрисовать услуги своей фирмы. Харпер настолько умело настроил его, что Питер из кожи вон лез, стараясь обеспечить новому клиенту максимум желаемого. Никки, криво усмехнувшись, отказалась сопровождать мужчин, когда Питер повел Бьюмонта знакомиться с различными отделами. Вместо этого она пила кофе с секретаршей.
Она не хотела попасть в ловушку, столь хитроумно расставленную Харпером. Хотя она, как и Питер, очень хочет получить этот заказ, но цепляться за него не станет. Ей гордость этого не позволит, особенно после прохладной реакции Харпера на ее работу, о которой Питер был высокого мнения. Никки семь лет училась в Париже, сначала в частном пансионе, затем в художественной школе. Ее обучали прекрасные преподаватели, и она знала себе цену. Она не привыкла к пренебрежительному отношению к своей работе, даже если оно исходило от знаменитого коллекционера. Если он нуждается в ее услугах, то пусть сам попросит.
Никки повернула голову на звук голосов в коридоре. Приняв надменный вид, она встретилась с проницательным, критическим взглядом Харпера, затем отодвинула кофейную чашку и встала.
— Итак? — спросила она.
Немного загадочная улыбка появилась в уголках губ Харпера, но за него ответил Питер:
— Я оставлю вас поговорить наедине, ладно? Это можно сделать в моем кабинете.
Никки кивнула и, стараясь двигаться изящно, направилась к закрытой двери. Пока все идет хорошо. Харпер выглядит достаточно заинтересованным и, кажется, готов сделать какое-то предложение.
— Позвольте мне, — произнес Харпер бархатным голосом, и его красиво очерченная кисть накрыла ее руку, взявшуюся за ручку двери.
От его прикосновения перед глазами Никки все поехало. Она хотела было отпрянуть, но задела голым' плечом его пиджак. Он повернул ручку и слегка толкнул ее. Они вошли в пустую комнату.
Никки не стала садиться, а повернулась к нему лицом. Она ничего кругом не видела, ноги у нее были тяжелые и еле двигались. Ей казалось, что она плывет на большой глубине.
— Это безнравственно с вашей стороны — так завести Питера, — сердито сказала она, поскольку нападение лучший вид защиты.
Он с хитрым видом медленно поднял бровь.
— Это — тактика и умение маневрировать, — ответил он, и вид у него был как у опытного кукловода. — Вы не выспались, дорогая?
Черт бы побрал ее склонность вечно краснеть!
Вслух она проговорила:
— Я сопротивлялась сну, как могла. Но ведь вам это известно, не так ли?
— Какая же вы спорщица и вояка! Мне непонятно, почему вам надо было убегать.
Не сводя с нее глаз, он стал ходить вокруг кресла перед ней, как бы неторопливо и терпеливо подкрадываясь к своей добыче.
У Никки перехватило дыхание. С утра она находилась в тревожном состоянии, ее то и дело охватывала дрожь, но она надеялась, что это незаметно.
Небрежным тоном она сказала:
— Я вовсе не убежала. — Ну и лгунья же она! — У меня был трудный вечер, я проснулась с головной болью и захотела домой. Вы ведь отказались отвезти меня, когда я вас об этом попросила.
— Очень неразумно с моей стороны, — насмешливо прокомментировал он. Теперь он стоял за спинкой кресла. — Особенно когда вы уснули прямо у меня на руках. А я, вместо этого, заставил вас спать в постели. Что это на меня нашло?
— Я уже сказала вам, что вы ведете нечестную игру. — Никки удалось выговорить это с потрясающе безмятежным видом.
— Ну что ж, пусть будет нечестную, — продолжал Харпер, обойдя одно кресло и перемещаясь к следующему. — У вас красивые ноги.
Никки прищурилась и злобно парировала:
— Я тоже полюбовалась на вас, спящего, когда уходила.
— Я не спал, — лениво заметил он. Никки потеряла самообладание, отскочила подальше и укрылась за письменным столом, но тут же стала, как ни в чем не бывало, водить пальцем по его краю. Она повернулась лицом к Харперу, лишь когда их разделил стол Питера. Ее голубые глаза встретились с его темными, и она выпалила первое, что пришло в голову:
— Я не думала, что мы еще увидимся.
Харпер слегка улыбнулся, и тут Никки осенило — Господи, да зачем пытаться скрыть что-либо от этого искушенного, пронизывающего взгляда! Такой умудренный жизненным опытом человек читает ее, как открытую книгу. И прошлой ночью было то же самое. От этой мысли у нее екнуло сердце.
— Я тоже так думал и поэтому сейчас не сразу вас узнал, — сказал он.
Никки рассмеялась, и до некоторой степени к ней вернулось хладнокровие.
— Неудивительно, — сочувственно произнесла она и жестом указала на свою одежду. — Мой служебный имидж несколько отличается от облика оборванки, которая попалась вам на пути прошлым вечером.
— Вижу, вы вполне пришли в себя, — ответил, нахмурив брови, Харпер и, отвернувшись, стал рассматривать обрамленные картины.
У Никки все внутри затрепетало, словно в животе метались бабочки, когда он вдруг остановился перед поразившей его картиной. Это была ее работа. Глупо, конечно, но то, что он внимательно смотрит на ее картину, превратило Никки в робкую ученицу перед лицом преподавателя.
