— Да-а. То, что они тебе дали, и есть самое настоящее издевательство.
— Ну если учесть, что она не стоила мне ни единой ягоды, меня это вполне устраивает.
Ему было интересно узнать про лимонный сироп, но не настолько, чтобы спрашивать об этом прямо сейчас. Сначала надо как-то решить возникшую проблему.
— Похоже, мы так и будем спотыкаться друг о друга.
— Похоже на то.
Лошадь Джона мотнула головой, резко натянув поводья. Он опустил взгляд, подумал с минуту, а затем посмотрел прямо в глаза Изабель. То, что он затем сказал, удивило его самого, хотя план был довольно разумный:
— Можно работать вместе.
Ее голос прозвучал недоверчиво:
— Как это?
— Будем собирать ягоды вместе, а призовые деньги разделим пополам. Пятьдесят на пятьдесят.
Она задумалась, покусывая пухлую нижнюю губу и поглядывая на парящего в небе кондора. Наконец взгляд ее обратился на него.
— Откуда нам знать, что этот Беллами Никлаус действительно существует? Кто-нибудь его видел?
— Ну кто-то должен был видеть. Ночью в том доме то зажигают, то гасят свет. Я сам видел.
— Что, если этот конкурс — фикция?
— Не может быть. Я слышал, Никлаус — главный человек в «Калько ойл».
— А мне говорили, что он владелец железной дороги тихоокеанского побережья.
— Кто бы он ни был, он купил ветхий дом на Девятой улице и за одну ночь сделал из него дворец. Значит, у него есть деньги и власть. Он большой человек с большими возможностями и по каким-то причинам, о которых я не хочу ничего знать, собирается поделиться с кем-нибудь кругленькой суммой из своего кошелька. — Джон сдвинул шляпу на лоб. — Можешь думать про меня все, что хочешь, но я никогда не лез в драку с женщиной. Самое лучшее, что мы можем сделать, это работать вместе.
— Как ни досадно, но… ты прав. — Она спрятала выбившуюся прядь волос обратно за ухо и хлопнула перчатками по бедру. — Но есть одна загвоздка.
— Какая?
— Мы не доверяем друг другу. — Перчатки легли на холку лошади. — Где мы будем хранить ягоды?
Джон задумался. Она права. Между ними нет доверия. Никто из них не согласится отдать другому ягоды. Так куда их девать, если сбор будет общий?
Мысль спрятать их где-нибудь за городом не привлекала его. Звери отыщут тайник и все сожрут. Этот риск еще более велик, и оставить ягоды на открытом месте без присмотра, не говоря уж о том, что жара для них вредна. Лучше всего было бы темное прохладное место, как под настилом его бунгало… или в хижине Кто-то из них должен уступить. Но прежде чем что-либо решать, Джон хотел убедиться, что она играет в открытую.
— Почему ты выбрала для выращивания деревьев участок, на котором сплошные камни и нет воды? — Он едва удержался, чтобы не сказать: «Только идиот способен на такое».
Она выпрямилась, как бы готовясь постоять за себя.
— У меня нет камней, Я выкинула их со своей земли, все до единого. И я выкопаю колодец, как только смогу это себе позволить, то есть когда получу деньги за выигрыш в конкурсе. Там есть вода, я знаю. Тогда у меня будет много лимонов и я буду продавать лимонный сироп.
Джон уставился на нее невидящим взглядом, обдумывая эти слова. Похоже, она знает, что делает, и ее усилия не будут напрасны. Ему нравились блины с лимонным сиропом. Узнав о ее планах, он почувствовал большое облегчение и уверенность, которая была ему необходима, потому что он собирался сказать ей о своем решении.
Его слова почти слились с треском кузнечиков:
— Что для тебя значит твое честное слово? Она смерила его взглядом, полным достоинства.
— Все. Мое слово — это все для меня. Джон откинулся в седле.
— Тогда я отдам тебе ягоды на хранение, если ты дашь честное слово, что не обманешь меня.
— Даю тебе слово.
— Значит, по рукам?
— По рукам, — медленно проговорила она.
— Партнер, — сказал он.
— Партнер, — согласилась она, протягивая руку. Они скрепили договор рукопожатием.
Сон постепенно покидал Изабель, атакуемый щебетанием мелких птах и горячими солнечными лучами, играющими над ее кроватью. Она лежала в полудреме и вылезать из уютного гнездышка под одеялом ей вовсе не хотелось. Не открывая глаз, она старалась оживить прерванное сновидение, обрывки которого еще носились где-то в отдаленных уголках сознания. Джон Уолкот целовал ее в этом сне. И она его тоже.
Перевернувшись на бок, она положила руку себе на лоб. Сны, полные страсти, да еще такие яркие, не посещали Изабель уже очень давно. Видение Джона, целующего ее в губы, было настолько живым, что казалось, будто все это происходило наяву. Ее рот до сих пор дрожал.
Она провела кончиками пальцев вдоль линии губ. Легкий, нежный, как бриз, поцелуй… с него все и началось. Чуть погодя он перерос в неистовое лобзание, от которого тело Изабель начало извиваться в экстазе.
Непростительное безрассудство — вот что это было. Как она могла? Даже во сне?
Этот негодный кабачный горлодер — не тот мужчина, который ей нужен!
До слуха Изабель донеслись скрип и бряцание железа, исходившие явно откуда-то снаружи. Сердце ее застучало, сбиваясь с ритма. Она села в кровати и откинула косу с груди, а затем, протянув руку, вытащила из тумбочки маленький «деррииджер» — пистолет не из самых мощных, но может заставить любого крепко подумать, прежде чем ворваться в ее дом или обидеть ее.
Выставив вперед свое оружие и даже не позаботившись о том, чтобы накинуть на себя халат, она прокралась на крыльцо и дальше, до угла дома. Там она остановилась, увидев Джона.
Он поливал последнее дерево из ее железного ведра. Под всеми остальными деревьями стояли лужи не впитавшейся в землю воды. Он, по всей видимости, занимался этим уже не один час. Почему же она раньше его не услышала?
Она была занята переживаниями, вызванными его поцелуем но сне, — вот почему!
Джон заметил ее и поднял голову. Уголки его губ разочарованно скривились книзу.
— Я не думал, что ты до этого опустишься.
Приведенная в замешательство его словами, она пробормотала:
— До чего?
— Застрелить меня и забрать себе ягоды.
— Я бы никогда так не сделала. — Ее ответ был насквозь пропитан возмущенными интонациями. Она посмотрела на пистолет, потом на Джона и опустила руку. — Мне послышался шум. Я не знала, что это ты здесь.
— Кто-то же должен полить деревья, раз мы с тобой отправляемся в лощину Ригби. Пол-утра прошло впустую. Нам уже давно надо было выехать.
Изабель чувствовала себя пристыженной. Обычно она встает рано. Сейчас вообще-то тоже рано, судя по солнцу. Но к этому времени половина деревьев у нее всегда бывает полита. То, что Джон так расстарался для нее… это просто… ну… поступок, который растрогал бы любого. Она не знала, как воспринимать подобное благородство.
