— Ну и что?
— Алисон, ты абсолютно лишена воображения!
— Возможно, — уступила я, понимая, что мои истории бледнеют перед теми, которые вечно изобретает Робин.
— Между прочим, я также разговаривала с Марти Стейнером. Он сказал, что Мэгги в городе, ухаживает за их дочерью и внучкой. У них кишечная инфекция. Так что, возможно, я была права насчет твоей болезни.
— Что бы это ни было, кажется, оно проходит. Вообще-то я умираю от голода.
— Ты действительно выглядишь лучше. Но вот Марти, между нами, сдал. Похоже, что он очень расстроился из-за Марджори.
— Они дружили?
— Не думаю. Но никогда не знаешь наверняка. Марти из тех сексуально озабоченных…
— Что? Сейчас ты начнешь рассказ о любовной интрижке Марти Стейнера и Марджори. Ты только что намекала, что у нее была связь с психиатром. Это у тебя нет воображения, Робин.
— А ты наивна.
— Я голодна. Как насчет ленча?
— Ладно, может, я действительно иногда увлекаюсь. Пойду создам пару сэндвичей.
Робин направилась к променаду, а я надела солнцезащитные очки, подошла к краю океана и долго стояла почти неподвижно, глядя в обе стороны, надеясь увидеть сына. Зеленая пенистая вода накатывалась на мои ноги, а я представляла себе, как он тонет в волнах, заплыв слишком далеко, попавший в водоворот, затянутый в глубины… Мои пятки погрузились в песок, я чуть не упала, и дурные предчувствия рассеялись. Я прошла дальше, плеснула в лицо соленой водой и вернулась к своему зонтику, пытаясь решить: то ли жариться на солнце, то ли почитать в тени, то ли съесть персик, то ли дождаться сэндвича Робин… или поплакать по причине, ускользающей от меня так же, как способность принимать решения.
Желтая
Субботнее утро было ясным, дул легкий ветерок. Оторвавшись от журнала, я увидела, как Робин остановилась поговорить с Джефри Кауфманом по дороге от своего зонтика к моему.
— Угадай, с кем я только что познакомилась? — зачирикала Робин, подходя ко мне через несколько минут.
— Не "с кем", а почему? — спросила я.
— Время, Алисон. Я забыла свои часы, — сказала она, усаживаясь на полотенце передо мной, — и я пригласила его присоединиться к нам.
Я, как обычно, удивленно выгнула брови.
— Бедняге наверняка не по себе сегодня… из-за трагической кончины Марджори… после всего, что сказала Кэрол…
— Ты спросила его, который час? — недоверчиво уточнила я.
Робин помолчала и в свою очередь спросила:
— Как ты думаешь, Дуг въедет в квартиру Марджори… с Тиффани… женой Джефри? Ты знаешь, ведь Марджори не до конца оформила развод, так что, вероятно, Дуг унаследует квартиру. Это будет ужасно, правда? Марджори умерла, но бедный Джефри Кауфман еще здесь.
— Вообще-то я слышала, что Тиффани уехала в город, — заметила я.
— О?
— Полицейский заходил ко мне сегодня утром и задавал вопросы…
— Полиция? В твоей квартире?
— Лейтенант Фиори. Он сказал, что опросит всех жильцов. Так почему ты решила познакомиться с Джефри Кауфманом?
— Он знаком с Элиотом, который посылал ему некоторых своих пациентов, — ответила Робин.
— Понимаю, — сказала я. — В общем, лейтенант Фиори рассказал мне об отъезде Тиффани.
— Ты думаешь, Верзила отправился с ней?
— Не знаю. Я не видела его с прошлого лета.
— О, он здесь! Я встретила его на прошлой неделе недалеко отсюда.
— Думаю, он решил, что благоразумнее работать на другом пляже после разрыва с Марджори.
— То есть, если он понимает, что означает слово "благоразумие". А о чем еще спрашивал лейтенант? — продолжила допрос Робин.
— Он хотел знать, видела ли я или слышала что-то необычное в то утро, когда умерла Марджори.
— А ты, конечно, ничего не видела и не слышала.
— Ну, ночью я была на балконе. Когда у меня началось головокружение, о котором я тебе рассказывала. Я вышла подышать воздухом и задремала в шезлонге.
Склонив голову к плечу, Робин придвинулась ко мне поближе.
— Ты хочешь сказать, что сидела на балконе, когда Марджори упала?
— Я так думаю.
— А ты рассказала об этом лейтенанту?
— Конечно.
— И что еще ты ему рассказала… то есть, что ты видела?
— Ничего. Я дремала, и что-то разбудило меня, как будто промчалось мимо… как будто птица… или мне это приснилось.
— Ты видела, как Марджори падает мимо твоего балкона!
— Я не видела…
— Вероятно, ты единственный свидетель!
— Робин, я ничего не видела. Я…
— Что он сказал?
— Он сказал, что я, вероятно, единственный свидетель.
— Вот видишь!
— Кажется, у нас гость, — я заметила медленно приближающегося Джефри Кауфмана с полотенцем в руке.
— Похоже, он хочет познакомиться с тобой, Алисон, — сказала Робин и быстро сменила тему. — Между прочим, ты нашла вчера Шела?
— Нет. Но он позвонил сегодня утром. Придет завтра на ленч.
— Не возражаете, если я присоединюсь к вам? — спросил Джефри.
— Алисон, это Джефри Кауфман.
Улыбаясь, я протянула руку пушистому силуэту.
— Как вы это делаете? — спросила Робин Джефри, усевшегося на полотенце в позе лотоса.
— Пришлось потренироваться, — сказал он. — Меня научил один пациент. Теперь мне это кажется очень удобным: заставляет держать спину прямо.
Не может быть, думала я, наблюдая за ним и не в состоянии представить Марджори Эплбаум с этим невысоким пухлым волосатым мужчиной с седеющей рыжеватой бородкой, кудрявыми каштановыми волосами и добрыми карими глазами. И никто не смог бы представить — никто, когда-либо видевший ее с Верзилой.
Я придумала довольно много к полудню, когда покинула пляж, чтобы подготовиться к завтрашнему ленчу с Шелом. Именно невозможность любовной связи между Джефри и Марджори вызвала поток воспоминаний, обрывочных фактов, подсознательных наблюдений, разных мелочей, из которых состоит жизнь, если у кого-то хватает ума составить их вместе. Правда, каждый человек составляет их по-разному, и совершенно не обязательно, чтобы это соответствовало действительности. Тем более, если рассматривать окружающих и самих себя сквозь призму времени и собственного воображения. Вымысел с зернышком истины зачастую, я уверена в этом, правдоподобнее реальной жизни.
После визита в гастроном я уселась на балконе с компьютером и записала историю жизни Джефри Кауфмана в файле с названием "Желтый"…
«Джефри Кауфман выслушивал чужие проблемы с самого детства. К старшим классам Джефри уже вел в школьной газете колонку советов, и девочки тоже хотели поговорить с ним. Оказалось, что у него врожденный дар опекуна, так что никто не удивился, когда Джефри Кауфман стал психологом. На самом деле Джефри стал психологом, чтобы научиться заставлять других заботиться о нем.
