— Утром я не предполагала, что придется покидать офис, а потому другой обуви у меня с собой нет.
— В багажнике машины лежат твои сапоги, — совсем некстати пришел на помощь Фрэнк. — Помнишь, ты надевала их на прошлой неделе, когда мы ездили с детьми на прогулку.
— Спасибо, Фрэнк, — бесстрастно поблагодарила Эйлин, наградив брата сердитым взглядом.
Резиновые сапоги, дорогая шелковая блузка и элегантная юбка. Чудесно. Вид у нее будет что надо. А этот… этот субъект, развалившийся сейчас в кресле, будет посматривать на нее, усмехаться и наслаждаться ее дискомфортом. Волны насмешливого презрения, исходившие от Поля, уже сейчас накатывали на нее одна за другой.
Однако к тому моменту, когда Эйлин выпрыгнула из старенькой машины Фрэнка на месте предполагаемого строительства, она уже не думала о том, как выглядит.
Леви-Вэлли, так называлось это место, еще относительно недавно было лугом, да и теперь в отдалении виднелись мирно пощипывающие травку коровы. Быстро разрастающийся город поглотил сотни акров угодий, и теперь Леви-Вэлли стал его окраиной, но при этом сохранил почти первозданную красоту.
Эйлин смотрела на раскинувшиеся перед ней поля, на разноцветье трав, на порхающих бабочек, и ей хотелось плакать. Как удалось выяснить Фрэнку, дальновидный Поль Дасте приобрел этот участок, когда тот еще официально считался сельскохозяйственным угодьем. Теперь власти разрешили использовать участок под застройку, что гарантировало Полю огромную прибыль.
Сдерживая подступающие слезы, Эйлин глубоко вздохнула. Сколько чудесных дней провела она здесь в детстве, вырываясь с друзьями из города! И вот пришло время, когда эту красоту искорежат, разроют, изуродуют ради барышей. С этим фактом Эйлин отчасти примиряло то, что участие в проекте спасет фирму Фрэнка и в конечном счете его самого. После утраты жены потеря бизнеса стала бы слишком жестоким ударом.
Нельзя давать волю эмоциям, строго сказала себе Эйлин, надо думать о Фрэнке и детях. Идеалы, пейзажи, зверюшки и птички не так важны, как Вилли, Сузан и их отец.
— Отчего у вас такой кислый вид? Эйлин вздрогнула — подошедший Поль застал ее врасплох.
— Забудьте о престарелых рабочих, решение принято, — негромко сказал он.
— Я думаю не о них.
— Нет? — недоверчиво переспросил он.
— Нет.
— Тогда о чем? — мягко поинтересовался Поль, заглядывая Эйлин в лицо. — Отчего этот злобный взгляд и желание, чтобы я провалился под землю?
— Я не… — Эйлин умолкла. Такие, как Поль Дасте, никогда не поймут простых человеческих чувств. А кроме того, Эйлин никогда не сказала бы и не сделала ничего такого, что лишило бы ее брата выгодного контракта. Поль просто наймет другого подрядчика, а стройку уже не остановить. — Не имеет значения, — уныло сказала она.
Неожиданно Поль повернул ее лицом к себе, наклонился и заглянул в глаза.
— Расскажите мне, Эйлин. Я уже большой. Я выдержу.
Ее задела именно насмешка. Поль Дасте снова смеялся над ней, и она не выдержала.
— Вы уродуете эту прекрасную землю, — бросила Эйлин в ненавистное смуглое лицо. — И вам ведь наплевать на это, да? У вас же просто нет души.
Поль смотрел на нее с явным изумлением. Эйлин, хоть и была огорчена, не без злорадства отметила, что ей удалось его шокировать.
— Что? — прошептал он.
— Когда я была ребенком, мы часто играли здесь, веселились, — сдержанно заговорила Эйлин. — И это место одно из немногих, оставшихся по-настоящему прекрасным и первозданным. Люди приходили сюда подышать, разве вы не понимаете? А вы хотите все уничтожить, природу и красоту…
— Людям разрешалось приходить сюда, потому что я их не останавливал, — нетерпеливо перебил ее Поль. — Я мог бы огородить участок, но не стал этого делать.
— Только потому, что не хотели лишних неприятностей! — горячо возразила Эйлин.
— Послушайте, будет ли когда-то конец списку моих преступлений? Или вы не хотите, чтобы Фрэнк получил контракт на строительство?
— Конечно, хочу. — Эйлин сердито взглянула на него. — И не хочу. Разумеется, не хочу! Как я могу этого хотеть, если знаю, что вскоре здесь появятся бульдозеры, грязь и милые домики для людей, считающих, что лимузины, бриллианты и одежда от какого-нибудь модного кутюрье — самое главное в жизни? Но я не хочу, чтобы мой брат лишился шанса поправить дела. Я люблю Фрэнка, и он много работал и слишком многое перенес. Поэтому мне хочется, чтобы он получил этот контракт.
Поль на миг закрыл глаза, и это подействовало на Эйлин сильнее любых слов: его реакция вызвала у нее ощущение вины и только усилила ненависть к Полю. Она понимала, что ведет себя нелогично, безрассудно, нелепо, но ничего не могла с собой поделать. Просто не могла. После смерти родителей этот луг наполнял душу Эйлин миром, покоем, ощущением того, что жизнь продолжается. Сюда она пришла, узнав о предательстве Роберта, и снова луг приветствовал ее тишиной и умиротворением. Она бродила знакомыми с детства тропинками, касалась пальцами травы и цветов, словно хотела убедиться в том, что во внезапно перевернувшемся мире все же осталось нечто бесконечно постоянное, прочное и надежное. И вот теперь все, что ей было дорого, исчезнет.
— Извините. — Весь ее гнев вдруг схлынул, и Эйлин снова почувствовала себя ребенком. — Это не ваша вина. Не только ваша.
Поль пробормотал что-то по-французски и тут же перешел на английский:
— Спасибо, Эйлин. Ваши слова для меня большое утешение.
— Вы не разорвете контракт с Фрэнком из-за того, что я злюсь на вас? — взволнованно спросила она, не обращая внимания на его сарказм.
— Мне больше нравится, когда вы намеренно меня оскорбляете, — очень тихо ответил Поль.
Они стояли совсем рядом, и у Эйлин кружилась голова — то ли от этой близости, то ли исходившего от Поля пряного аромата одеколона. Поль Дасте казался Эйлин чужим, непонятным, внушал страх и одновременно волновал. Но ей не хотелось ни бояться, ни волноваться. Ей хотелось… Чего? Она и сама уже не знала, чего хочет.
— Эйлин! Поль! — окликнул Фрэнк. Скользнув взглядом по ее смущенному лицу, Поль обернулся.
— Мы идем, Фрэнк. — Его голос прозвучал бесстрастно. — Эйлин просто вспомнила детские годы. Должно быть тут было весело.
Эйлин хватило ума больше не лезть на рожон. Она покорно шлепала за расхаживающими по лугу мужчинами в своих тяжелых сапогах, стенографировала и старательно избегала встречаться взглядом с Полем Дасте. Даже когда они направлялись к припаркованным автомобилям.
— Спасибо, Эйлин, на этом ваша работа здесь закончена, — непринужденно сказал Поль. — Мы собираемся перекусить. Не присоединитесь к нам?
