— Ничего я не продолжаю.
— А по-моему, продолжаешь. Насколько я знаю, таким тоном обычно говорят «Защищайтесь, сэр» и швыряют в лицо перчатку, — съязвил Блейк.
Почему он вечно сваливает всю вину на нее?
— Ты сам виноват, — чуть не расплакалась девушка. — Не будь таким змеем! Раньше ведь ты был другим!
— Разве? Ты просто забыла. Или, как говорится, любовь слепа. Извини, постараюсь больше тебя не подкалывать. Ну что, мир? — после непродолжительной паузы улыбнулся он.
— Попробуем. — Ровена упрямо смотрела в сторону.
— Вижу, ты не очень-то рада. Ну да ладно. Спишем на дурное настроение.
Они повернулись и, борясь со встречным ветром, молча зашагали к дверям.
Блейк пропустил девушку вперед, и Ровена вошла в светлую, уютную библиотеку. Хелен стояла к ним спиной, праздно разглядывая многочисленные полки. Блейк направился прямо к ней, и, заметив его, девушка буквально расцвела. Затем перевела взгляд на Ровену и после секундного замешательства улыбнулась и ей тоже. Кивнув в ответ, Ровена с видом крайней заинтересованности принялась перебирать книги. Она не слышала, о чем они шептались, но Хелен то и дело довольно хихикала, и все выглядело так, словно у них очень близкие отношения. Неожиданно Хелен повысила голос:
— Обработать тебе руку?
Ровена не удержалась и искоса взглянула на парочку.
Блейк кивнул:
— Да, спасибо.
Какую еще руку? Ровена глянула на него еще раз и только сейчас заметила, что его левая рука согнута и неестественно выдается вперед. Она была уверена, что замечала руку и раньше, просто не придала увиденному особого значения.
Хелен уже направилась к выходу и, проходя мимо, еще раз мельком улыбнулась. Махнув на прощанье здоровой рукой, Блейк заторопился следом. Ровена автоматически улыбнулась и махнула в ответ, но в действительности ее мысли были заняты его рукой, той, с искореженными пальцами, такой же обезображенной и израненной, как и его лицо.
Как ни странно, Ровена часто думала о встрече с Блейком. Когда первая боль расставания прошла, ей безумно захотелось его увидеть. Она мечтала, как они посмотрят друг другу в глаза, возьмут друг друга за руки, и все препятствия между ними исчезнут без следа. Временами же она ужасно боялась встречи с Блейком, понимая, что не сможет объяснить ему, почему в том коротком роковом письме она разорвала их помолвку и объявила, что на следующий день уезжает с родителями в Южную Африку.
На это письмо Блейк так и не ответил, и вплоть до вчерашнего вечера о нем не было ни слуху, ни духу. И вот они встретились. Правда, ничто не напоминало ей тех картин, которые она рисовала в мыслях. Вместо страстного изменения чувств и скорейшего примирения, которое казалось не таким уж невозможным, на поверку между ними осталась лишь неприязнь друг к другу.
«Как странно, — с грустью думала Ровена. — Казалось, только вчера я его любила, а сегодня встретила вновь и уже ненавижу».
С другой стороны, Блейк немыслимо изменился. В первую их встречу на богемной вечеринке среди безработных художников и молоденьких актрисочек с их многочисленными ухажерами он выгодно выделялся из толпы и сразу привлек ее внимание. Он не был красавцем, да и его манеры оставляли желать лучшего, но он обладал природным магнетизмом, плевал на правила и условности и по сравнению с прежними ее знакомыми не походил на деревянную куклу с конвейера. Он был безразличен ко всему, чего другие жаждали или боялись. Деньги, положение в обществе, опасность, поражение для него не существовали. Его мир казался Ровене шире, свободнее, чем тот, к которому принадлежала она сама, и поэтому безумно привлекал.
Все, что бы они ни делали вместе — полночные вечеринки, предрассветные поездки в его открытой спортивной машине, завтраки где-нибудь в глухой забегаловке или придорожной гостинице, скитания за ним по всей стране, жара и пыль пит-стопов, — все приводило ее в лихорадочный восторг.
Правда, до поры до времени. Вскоре ее любовь объявила жестокую войну чувству опасности, начали сдавать нервы, и Ровена больше не могла без содрогания смотреть, как Блейк садится за руль своего автомобиля.
Да, Блейк изменился. Стал старше и сильнее. Безрассудный мальчишка исчез без следа, и его место занял хмурый незнакомец с изуродованным лицом и кривой улыбкой, который, кажется, постоянно издевается и насмехается над ней.
Ровена наугад вытащила книгу. На обложке мелькнуло слово «смерть». «Смерть швейцара» — эта сойдет для Джеффа. Она не может торчать здесь целый день и думать о Блейке.
После ленча на палубу вышла и Луиза, уверяя, что чувствует себя намного лучше. Залив остался позади, и, хотя ветер пока не сдавался, море значительно успокоилось.
К обеду атмосфера на лайнере потеплела. Приятно было переодеться в вечернее платье, предвкушая танцы, или поход в кино на последний американский мюзикл, или, на худой конец, игру в бридж — любимое занятие леди Вудсон.
Перед едой Ровена, Джефф, Луиза и Дейвисы собрались в гостиной пропустить по коктейлю. Дебора Дейвис была в изумрудно-зеленом шифоновом платье и выглядела просто шикарно.
— Мне кажется, я где-то вас видела, — задумчиво проговорила Ровена. — У вас ужасно знакомое лицо.
— Да, — не без гордости заметил Рой. — Ее лицо красовалось на сотнях тюбиков с зубной пастой. Может быть, поэтому оно вам и знакомо. Дебора была фотомоделью.
— Ну конечно! «Vogue» — вот где я вас видела! Вы все еще снимаетесь? — не в силах побороть любопытство, спросила Ровена.
— Да, время от времени, но не регулярно. Я занята полный рабочий день, у меня маленькая дочка. Поэтому снимаюсь, только когда могу.
Дебора, худенькая, стройненькая и абсолютно беззаботная, была последним человеком на свете, которого Ровена могла заподозрить в рождении ребенка. Словно отвечая на ее мысли, Дебора лукаво улыбнулась:
— Мама Роя оказалась чудесной бабушкой. Прошлой зимой из-за нашего ужасного климата я заболела гриппом, а потом воспалением легких. Так именно она настояла, чтобы мы поехали отдыхать. Она просто душка и моя лучшая подруга. Правда, Рой?
— Да, — кивнул он. — Мама — наш незаменимый резерв. И живет она всего в нескольких шагах от моей студии. Кстати, я профессиональный фотограф, так что это очень удобно.
— Помню, я позировала Рою в шубе в июле. Была страшная жара, и, пока я медленно таяла, и не только от жары, — хихикнула Дебора, — мы влюбились друг в друга без памяти. А ты не позируешь? — обратилась она к Ровене. — Ты обязательно должна, у тебя идеальная фигура.
— Нет, я не модель. Я профессиональный кулинар.
