на предложение о сожительстве, хотя жениться на тебе — моя самая огромная и сокровенная мечта. Мне не нужно проверять свои чувства и "притираться" к тебе. Но необходимо проверить твои чувства. Я хочу, чтобы ты, выходя за меня замуж, полностью отдавала себе отчёт в том, что делаешь.
— Я знаю, Костя, и верю, — серьёзно сказала Ника. — Чувствую. Для меня нет ничего более серьёзного и интересного, чем наши с тобой отношения.
… В начале лета Костя и Ника начали жить вместе в его новой квартире. До этого они встречались ежедневно, помимо тех дней, когда Костя уезжал в командировки.
Совместная жизнь складывалась прекрасно. Ника оказалась хорошей хозяйкой, всё у неё получалось красиво и легко. Костя работал и учился, вышел на диплом. Родители Ники были очень рады тому, что дочь поумнела, успокоилась, остепенилась и выбрала надёжного, порядочного парня. Родители Кости были счастливы, потому что наконец, спустя столько лет, видели счастливым сына.
А Ника и Костя были счастливы, потому что любили друг друга.
Так пролетели одиннадцать месяцев. Счастливые, как справедливо заметила Ника, цитируя строки бессмертного творения Грибоедова, часов не наблюдают. Во всяком случае, для Кости это были самые счастливые, яркие, быстрые и короткие одиннадцать месяцев в его жизни.
Настала середина марта, и Костя начал подумывать о том, чтобы уговорить Нику подать заявление раньше и пожениться в начале июня. Сразу, как только закончится май. Он бы и в мае не прочь устроить свадьбу, но мать сказала, что в мае лучше брак не заключать, не принято. А Костя с некоторых пор стал очень суеверным. Такое часто случается с людьми, счастье которых напоминает хождение по хлипкой досочке, перекинутой с одной стороны ущелья на другую. Один неосторожный шаг, и… Но проблема была в том, что, прекрасно понимая всё это, Костя, тем не менее, мог быть по-настоящему счастлив только с Никой.
В один из вечеров они пили чай после ужина, и Костя как раз собирался поговорить с Никой по поводу подачи заявления, когда зазвонил её телефон. Посмотрев на дисплей, Ника нахмурились, но приняла вызов.
После обмена приветствиями, она долго и внимательно слушала, не перебивая. По доносившимся до Кости звукам голоса собеседника Ники было понятно, что звонит мужчина. Выслушав, Ника сказала:
— Хорошо, Ник, я подумаю, посоветуюсь и перезвоню тебе завтра утром.
Нажав отбой, Ника задумчиво смотрела в тёмное окно, кусала губу и вертела в руке телефон. Костя с каким-то тягостным любопытством наблюдал за ней. Он вдруг почувствовал себя так же, как в то памятное утро, когда проснулся на даче Азаровых в одиночестве и увидел на столе белый лист бумаги, прижатый к столу связкой ключей.
— Ника, что произошло? Кто тебе звонил? — всё же Костя не выдержал молчания.
Он прекрасно знал, кто звонил. Ник — это Никита Белянкин, продюсер ансамбля, в котором семь с половиной лет работала Ника.
— Никита звонил. Костя, выслушай меня, пожалуйста, внимательно. Не перебивай только. Хорошо?
— Хорошо, — ответил Костя, чувствуя, что он, кажется, свой неверный шаг на хлипкой досочке уже сделал.
— У Никиты трудности. В рядах руководства ансамбля произошёл демографический взрыв. Художественный руководитель, Жанна, вышла замуж и вот-вот уйдёт в декретный отпуск. Ей сорок три года, и это первый брак и первый ребёнок. Она вообще хотела уволиться, Никита насилу её отговорил. Тренер, которая постоянно занимается с девочками, Лиза, тоже собирается в декрет. Она, правда, замужем давно, и ребёнок второй, но это не повод рисковать здоровьем. А с конца мая у ансамбля запланирован большой гастрольный тур, который продлится до конца декабря. Семь месяцев. Уже билеты продаются. Значит, Никите нужно либо нанимать нового человека, который будет сопровождать девочек на гастролях, либо отменять гастроли. А это такая неустойка, что ансамбль можно смело разгонять, а Никите идти улицы подметать. Новый человек за два месяца не втянется так, как нужно. Вот Никита и предлагает мне, как человеку, знающему специфику работы изнутри и вообще, в целом, на период гастролей взять на себя функции руководителя ансамбля и тренера. Я смогу заработать очень хорошие деньги. Очень хорошие, Костя. Если соглашусь, улетать надо через три дня, потому что даже два месяца на подготовку — это мало. Мне нужно привыкнуть к руководящей должности, а девочкам — к моему руководству. Ну и, пока Жанна и Лиза ещё работают, они мне помогут адаптироваться, подскажут, поддержат. Вернусь сюда приблизительно двадцать пятого декабря. Что скажешь, Костя?
— Нет.
— Костя, — Ника взяла его руку в свои ладони. — Я знала, что ты сначала отреагируешь так…
— Я и потом так отреагирую.
— Костя, это ведь не конец света! Это каких-то девять месяцев!
— Ника, ты ни о чём не забыла?
— Нет. Я обо всём помню. Мы поженимся, как только я вернусь. Обещаю!
— Ника, ты мне уже обещала в прошлом апреле. И я как раз сегодня собирался поговорить о том, что пора подавать заявление и назначать дату свадьбы. Но звонит твой бывший начальник…или не только начальник…
— Костя, у меня ничего не было с Ником! Он женат, и я говорила тебе об этом миллион раз! Я никогда не встречалась с женатыми мужчинами! И не собираюсь, если ты на это намекаешь!
— Даже если не было, я уверен, что он совсем не против изменить ситуацию, а очень даже за! Причём, до сих пор! Иначе почему он звонит именно тебе? Ты далеко не единственный человек, когда-либо работавший в ансамбле. И я должен отпустить тебя к нему, вместо того, чтобы жениться на тебе? Если ты сама не понимаешь двусмысленность ситуации, то я ещё раз повторяю: нет.
— Костя… Но ты же никогда не был узколобым ревнивцем, которому ревность настолько затмевает мозг, что он не может отличить правду от лжи?!
— Зато я предупреждал тебя тогда, в день рождения твоего отца. Ты помнишь?
— Да. Помню. И я по-прежнему утверждаю, что для меня нет ничего важнее наших с тобой отношений!
— Вот и отлично. Перезвони Белянкину и откажись. У него есть два месяца, уйма времени. Не пропадёт. Я так понимаю, в шоу-бизнесе он далеко не желторотый неопытный юнец. Справится. Он просто хочет облегчить себе существование за твой счёт. И за мой, что характерно.
— Костя, почему ты не можешь относиться к этому, как к моей работе?
— Это не работа, Ника. Это пренебрежение нашими планами, а значит, нашими отношениями. И мной. Скажи, я мало зарабатываю? Мне уже предложили должность инженера. Скоро буду зарабатывать больше.
— Костя, ты
