Так. Ева ухватилась за дверную ручку. Никто и никогда не станет оскорблять маму в ее присутствии.
– Ну а как насчет самой Е-Е-Евушки? Что это за вид? Что она о себе возомнила?
Стоило Еве только услышать знакомый гаденький злобный смех, как она на несколько секунд вновь превратилась в неуверенную в себе заику, целыми днями зубрящую уроки, и ее пальцы сразу же безвольно разжались.
– Видели ее прическу?
– Еще бы, а брови! Ну кто еще мог в таком виде явиться на свадьбу? К тому же она до сих пор плоская, как блин. Интересно, она до сих пор заикается?
– Не знаю. А вы видели, как эта заносчивая вобла прошла прямо передо мной с таким видом, словно меня вообще не существует? Знаете, мне кажется, слухи о ее богатстве сильно преувеличены, во всяком случае, приличной косметикой она так и не обзавелась. Похоже, я тогда верно угадала. Она лесбиянка.
– Да это с первого взгляда видно.
– Точно.
– Ну и где в этом мире справедливость? Почему, когда мы открыто об этом говорили, нас оставляли в школе после уроков? Жаль, что у некоторых совсем нет чувства юмора.
На несколько секунд сплетницы замолчали, судя по звукам, сосредоточенно красясь.
– Ладно, хватит о ней, в конце концов, эта зубрилка всегда смотрела на нас свысока.
Сколько же раз ей уже приходилось выслушивать все эти оскорбления? Неужели за все прошедшие годы они так и не сумели придумать ничего получше?
Бывшие одноклассницы наконец-то закончили прихорашиваться и покинули дамскую комнату, а Ева все еще сидела в кабинке, боясь высунуться наружу. Но что это с ней? Школьные годы остались в далеком прошлом, и у них больше нет над ней власти. Она больше никогда не станет плакать и расстраиваться из-за каких-то дурацких глупостей.
Но почему она тогда все еще прячется за дверью?
Неужели боится?
– Я не прячусь.
Ева уже хотела отодвинуть защелку, но тут ей внезапно ответили:
– Я знаю. Но они уже ушли, все в порядке.
Выглянув наружу, Ева увидела изящную девочку сантиметров на пять выше ее самой с невероятно красивым лицом.
– С тобой все хорошо? – Незнакомка внимательно наблюдала за ней карими глазами, в которых читались неподдельное тепло и тревога.
Улыбнувшись, Ева подошла к раковине, подставляя руки под теплую струю воды.
– Да, спасибо. – Уловив в собственном голосе непривычную дрожь, Ева вздрогнула. С каких это пор расчетливая бизнес-леди нуждается в терпеливом слушателе, которому можно излить душу?
– Уверена? – не сдавалась девочка.
Какая хорошая девочка. И на Хану немножко похожа, не внешне: черные как смоль волосы, золотистая кожа и влажные карие глаза были едва ли не полной противоположностью подруги, а внутренней уверенностью и врожденной грацией, которые всегда будут выделять ее среди сверстников.
Ева кивнула.
Девочка улыбнулась и уже собиралась уйти, но перед самой дверью обернулась:
– Отец говорит, что нельзя позволять себя обижать. Ну, или по крайней мере не показывать, что тебя ранят чьи-то слова. Это стадный инстинкт. Стоит им только почувствовать страх, как они набрасываются на тебя всей кучей, но на самом деле подобные задиры – настоящие трусы.
– Судя по всему, у тебя очень хороший отец.
– Верно. – Девочка улыбнулась. – Правда, что бы он там себе ни думал, до идеала ему далеко.
Ева невольно улыбнулась в ответ.
– Можно я спрошу? Ты действительно?..
Чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы, Ева нервно рассмеялась. Впервые за день.
– Лесбиянка? – подсказала она, не дождавшись окончания вопроса.
– Даже если и так, в этом нет ничего страшного.
Как же эта девочка не похожа на ее бывших одноклассниц. Добрая, милая, внимательная. Судорожно сглатывая слезы, Ева оперлась о стенку. Если бы гарпии вернулись в уборную, она больше не стала бы прятаться. Но как же сложно избавиться от въевшихся в кровь привычек…
– Нет. – Ева не смогла сдержать рвущийся из груди всхлип. А за первым последовал второй, затем третий… Похоже, старательно сдерживаемые весь день чувства решили разом вырваться на свободу. Пошатнувшись, она оперлась о стену.
– Оставайся здесь. Я сейчас кого-нибудь позову.
– Не надо, со мной все… – Но она еще не успела договорить, как девочка скрылась за дверью.
Отчаянно пытаясь сдержать слезы, Ева даже не думала, что девочка вернется. Но она вернулась. И привела с собой того, кого она совсем не рассчитывала увидеть в дамской комнате.
Так замечательный отец – это Драко Морелли? Этого еще не хватало!
Она с трудом сглотнула.
– Уходи!
– Джози, смотри за дверью и никого сюда не пускай, – велел Драко, мгновенно оценив ситуацию.
– Хорошо. – Она поймала отца за запястья и внимательно их оглядела. – Та женщина действительно написала номер у тебя на руке? Что-то не похоже. Нет, я, конечно, давно привыкла, что мой отец вне конкуренции, но чтоб такое… Кстати, она вовсе не лесбиянка, – добавила Джози напоследок и скрылась за дверью.
Драко и глазом не моргнул.
– Приятно слышать, – заметил он, склонившись над забившейся в угол женщиной и разглядывая заплаканные, припухшие глаза.
Пережив брак, он раз и навсегда перестал доверять женским слезам, потому что Клэр умела включать и выключать их с такой же легкостью, с какой открывала в ванной кран. А с годами она так отшлифовала свое искусство, что даже после целых водопадов слез у нее никогда не текла тушь, а нос не припухал. С эстетической точки зрения плакала она восхитительно.
Теперь же, глядя, как все тело этой женщины сотрясается от неконтролируемых и явно неподдельных рыданий, он чувствовал какую-то непонятную тоску и жалость. Правда, если бы его попросили придумать имя для этой смеси чувств, сам бы он окрестил ее обычным несварением.
Особого желания знать, что стало причиной истерики, у него не было. Достаточно, чтобы она просто перестала рыдать. Забавно даже, стараясь скрасить длинный и безумно скучный день, он уже успел нафантазировать много всего интересного и весьма занимательного, но это лежало далеко за пределами его воображения.
Сам он предпочитал картины, где Зеленоглазка носила сногсшибательное белье собственного дизайна, – беседуя с многочисленными знакомыми, он убедился, что она действительно занималась этой индустрией, – а потом, безоговорочно отдаваясь его воле, покорно все с себя снимала.
Драко скользнул взглядом по заплаканным щекам, заостренному подбородку и взлохмаченным волосам. Странно, обычно он предпочитал хорошо ухоженных, красивых женщин, но эта очень нравилась ему даже в таком растрепанном виде.
Наверное, все дело в упрямом подбородке, по которому сразу видно характер, и в мягких очертаниях бровей над зелеными глазами какого-то совершенно невероятного оттенка. Правда, без припухлостей глаза эти гораздо лучше. Ну и губы, разумеется, губы, которые он весь день представлял в самых сладких фантазиях. Драко резко себя одернул. Не хватало еще, чтобы он прямо сейчас запустил пальцы в эти мягкие локоны и впился губами в ее губы.
