Но стоило закончить процедуру и одеть малышку, как дверь в палату открылась и к нам зашла странная женщина, которая явно не была психологом. На незнакомке было красивое платье довольно короткое и открытое спереди, через руку перекинут пиджак нежно-оливкового цвета, а на ногах туфли на высокой шпильке. При этом она даже не надела бахилы и не накинула халат, о чем я ей и сказала.
- У нас стерильное помещение, полы моют два раза в день, а вы зашли в уличной обуви! — но разве меня слушали? Нет.
Женщина подлетела к Миле и стала ее в прямом смысле дергать, хватая за руки и плечи.
— Вставай! — говорила она, совсем не понимая, что после операции должно пройти много времени. А ведь у малышки были сломаны две ноги, которые зажало сиденьями кресел, когда автобус попал в аварию.
Я ведь помню, сколько шуму наделала эта трагедия, ведь коллектив с маленьким лебедями должен был уехать на соревнования. И родители заказали автобус. Но, не успели детки выехать за город, как в них на полной скорости врезалась грузовая машина. Многие сидения были сорваны, кого-то выкинуло из окна. Приехавшие на вызов спасатели вызволяли детей как можно быстрее, чтобы оказать стонущим и плачущим помощь. Милане не повезло больше всего, она слома ноги, когда ее кресло сорвало и прижало к другому. Кроме этой травмы были еще и многочисленные ушибы и порезы, точно так же, как и у других деток.
Это было страшное время, прошло уже три месяца, а некоторые до сих пор не могут спокойно вспоминать тот день. А кто-то до сих пор не может стоять.
Женщина, которая причитала и обливалась слезами, была мною резко и быстро оттеснена в сторону. Сама же подхватила побледневшую Милану на руки и прижала к себе, накрывая ноги и удобнее размещая на своих коленях. Все это я делала под резкую тишину, а когда обернулась, поняла, что незнакомка до сих пор не верит, что это происходит на самом деле.
— Миланочка, — всхлипнула женщина, от которой до скрежета зубов хотелось избавиться. Она мне не нравилась своей наигранностью, этими слезами, которые лились из глаз, стирая косметику и разнося ее по всему лицу. Мне казалось, что она ненастоящая, фальшивка, пришедшая сюда разыграть свою роль.
Милана же, отвернулась, полностью игнорирую женщину, а вскоре к нам в палату зашла психолог, которая вместе с врачом вывела истеричку. Кстати последняя сильно сопротивлялась и даже чем-то угрожала.
— Это моя мама, — сказала девочка, смотря исключительно на меня, — но она нас бросила давно.
Что ж, тут явно работы непочатый край, ведь за одной травмой скрывается и другая, а сколько их на самом деле? Миле всего пять, а жизнь ее так сильно помотала, что нам, взрослым, придется постараться, чтобы помочь ей вновь обрести покой в душе.
Точно такие же мысли появились на лице женщины, которая представилась Евгенией, она же и рассказала, что они с Миланой будут делать разные интересные задания, учиться прогонять страхи и бороться с ними. Все занятие я просидела в углу, после того, как перенесла ребенка на кровать, и отмечала, что девочка время от времени смотрит на меня и ждет одобряющей улыбки или кивка головы. Я и сама периодически принимала участие в тестирование, особенно, когда разговор зашел о друзьях, Мила сказала, что после аварии все от нее отвернулись, ведь так ни одна из подруг к ней и не пришла.
Зато появилась я, которая и днем, и ночью находится рядом, рассказывает интересные истории и даже приходит тогда, когда не может. На секундочку, чтобы помахать рукой, но приходит.
В процессе разговора выяснилось, что все подруги Милы были балеринами, тогда-то и пришлось объяснить, что девочки точно так же, как и она проходят лечение, что многие после аварии не смогли вернуться в танцы. Милана кивала головой, явно отпуская обиду, но до конца понять, в силу своего возраста, не смогла.
— Будем работать, — улыбнулась Евгения и, повернувшись ко мне, тихо добавила, — без вашей помощи не обойтись. Вы единственные человек, которого Милана приняла. Ведь она даже ни разу не сказала о своих родителях, только о вас.
Женщина указала мне на дверь, намекая на разговор, который состоится вне стен комнаты ребенка. Я же, поспешила за ней, пообещав вернуться через некоторое время.
Евгения, что-то прочитав в своем блокноте, в котором вела запись, посмотрела на меня поверх своих очков и строго сказала:
— Женщина, которая сегодня пришла до меня, не должна появляться в палате, пока ребенка не выпишем, — согласно кивнула, думая о том, что нужно будет поговорить с Дамиром Игнатовичем о ней, но психолог опередила. — Сегодня я буду разговаривать с отцом девочки, расскажу о результатах первой диагностики и о вашем непосредственном участие в жизни ребенка.
Что ж, так даже будет проще, уверена, женщина затронет вопрос о матери и спокойно объяснит мужчине, почему эта ненормальная не должна появляться в стенах клиники. Поблагодарив Евгению за помощь, вернулась к Милане, которая стала рассказывать о своих впечатлениях после занятий, ну и, естественно, рассказала, какие задания ей показались легкими и интересными, а над какими пришлось попотеть.
До сна больше никаких происшествий не произошло, не считая того, что нас обрадовали новой процедурой, которая начнется через неделю. И на этот раз мы с Миланой должны будем посещать небольшой бассейн, и выполнять требования инструктора. Когда наступил тихий час и девочка, переполненная эмоциями, уснула, поспешила в торговый центр. Конечно, список покупок значительно уменьшился благодаря заботе и помощи Дамира Игнатовича, но кое-что приобрести мне было необходимо. Например, я позволила себе одежду для сна, состоящую из длинных штанов и кофты. Никаких ярких цветов и рюш. Все строго и приемлемо. А вот для Миланы купила розовые шорты и кофточку с зайцем на груди. Естественно, не забыла про средства личной гигиены для себя любимой, а уж бантики купила в первую очередь, вместе с понравившимися заколками.
Надеюсь, мои презенты понравятся девочке, и ее настроение значительно поднимется.
Глава 7
Я клинику я буквально бежала, потому что натерпелось увидеть Милану. Не знаю зачем, но мне жизненно необходимо было порадовать ребенка, который находится в четырех стенах палаты. Конечно, мне было жаль и других деток, которых лечились в других отделения, но за Милу я несла ответственность, да и понравилась она мне очень.
Когда тихонечко зашла в палату, то столкнулась с выходящим из нее Дамиром. Мужчина посмотрел на бантики в руках, на пакет и сдвинул итак насупленные брови. Я же не поняла, что сделала не так, поэтому спрятала все за спину, стоя перед папой Миланы как на допросе. А он и последовал.
— Где вы были? — глаза в глаза, как будто я буду юлить и скрывать.
— А магазине, — даже выпрямилась, готовая сражаться за радости ребенка до последнего.
— Зачем вы это купили? — кивок головы мне за спину.
— Что ты поднять настроение? — отозвалась, начиная чувствовать раздражение.
— Это вы, таким образом, хотите Милану приручить к себе? Зачем вам это надо, спрашиваю еще раз!
— Зачем мне ее к себе приручать? Она ребенок, которому нужно что-то новое, что-то необычное! Я хочу сделать ей приятное, хочу, чтобы она улыбалась!
Я отвечала, ничего не тая, а внутри разрастался ком боли и огорчения, было неприятно, когда тебя отчитывают за то, что не так уж и важно на самом деле. Подумаешь, бантики и заколки, и что?
— Она девочка! — воскликнула, глядя прямо в темные глаза мужчины напротив, не желая больше чувствовать себя отчитанным ребенком. — А девочкам нужны вот такие милые побрякушки! — потрясла перед лицом Дамира Игнатовича подсолнушками, плюнув на то, что меня прямо сейчас могут уволить сразу с двух должностей, — когда человек долго болеет, то его нужно радовать хоть каким-то мелочами, поднимать настроение и отвлекать. А Милана — она же совсем малышка!
В общем-то, я даже рукой махнула на Дамира Игнатовича, понимая, что он явно далеко от этой темы.
