Бабушка изучала молодого соседа с неослабевающим интересом, хотя Софи толкала ее локтем в бок и тихо по-немецки требовала прекратить это занятие.
— Твой отец сказал мне, что ты шпион, — заявила Хильда, отталкивая локоть Софи.
— Нет, — решительно ответил Брэнд, удивляясь тому, что отец вообще говорил о нем, ибо он стал в родном доме персоной нон грата. — Я служу в военном подразделении, которое занимается борьбой с терроризмом. Я всего лишь солдат.
— Очень интересно! — объявила Хильда.
— Не очень. Девяносто девять процентов времени — ужасная скука, и один процент — погружение в ад.
— Но ты работал под прикрытием?
Брэнд посмотрел на Софи, с лица которой уходил яркий румянец, придавая ему милый бледно-розовый оттенок.
— Работал. Поверьте, в этом нет ничего интересного. — Заметив, что бабушка верить ему не собирается, Брэнд применил отвлекающий маневр. — Софи, вчера ночью я не успел тебя расспросить. Чем ты теперь занимаешься?
— Вчера ночью? — пробормотал доктор Шеридан.
Софи стала покрывать круассан толстым слоем джема. Судя по всему, она не хотела никому рассказывать о событиях прошлой ночи. В Брэнде мгновенно проснулся инстинкт защитника.
— Мы случайно встретились, когда я приехал. — Он наблюдал за ней краем глаза. Софи с облегчением вздохнула, поняв, что Брэнд не собирается поведать обществу о ритуале у костра.
И все же, если он не ошибается, Софи терпеть не может джем.
— О, — раздраженно отозвался его отец.
Бабушка Софи выглядела разочарованной, а ее внучка успокоившейся. Софи откусила кусочек круассана и скривилась от отвращения, затем свирепо уставилась на джем.
— Давай его мне, — спокойно произнес Брэнд и отобрал у нее круассан и баночку с малиновым джемом. — Насколько я помню, твоя бабушка сказала, что от него можно упасть в обморок.
Он улыбнулся Софи, давая понять, что заметил ее смущение. Потом лукаво поднял бровь, будто интересуясь, не он ли ее смущает.
Софи взглянула на него. Крошка застряла в уголке ее рта, и Брэнд задался вопросом, кто кого смущает.
— Я работаю в Историческом обществе, — неохотно сообщила Софи. — Уверена, что ты сочтешь мое занятие ужасно скучным.
— Не согласен, — поспешил встать на ее защиту отец Брэнда. — Софи — наш единственный штатный сотрудник. Она ядро организации. Ядро! Она собирается написать книгу.
— Ну, не совсем, — быстро ответила Софи, снова слегка покраснев. — Я намерена собрать воспоминания жителей Шугар-Мейпл-Гроув о Второй мировой войне.
Доктор Шеридан принялся рассуждать о книге с большим энтузиазмом, причем абсолютно здраво.
Брэнд начал надеяться, что его сестра ошиблась, и еще больше расслабился.
Вдруг атмосфера на веранде резко изменилась. Перед домом затормозил ярко-красный спортивный автомобиль.
Софи мгновенно напряглась, словно олень, попавший в свет автомобильных фар.
— Спокойно, — распорядилась фрау Хольцхайм и прибавила по-немецки: — Хотела бы я намазать его медом и засунуть в муравейник. Голого.
Опытный притворщик, Брэнд лишь едва заметно улыбнулся, отлично поняв Хильду.
Из автомобиля вышел мужчина. Это был явно не бедный человек, со всеми атрибутами, присущими его положению: автомобиль, эксклюзивный джемпер, брюки с идеально отглаженными стрелками и массивное кольцо из красного золота высокой пробы.
— Маменькин сынок, — презрительно прошипел отец Брэнда, метнул на сына взгляд и, надувшись, тихо прибавил: — Что не всегда плохо.
Софи побледнела, как полотно, и сгорбилась, словно желая уменьшиться в размерах.
Брэнд вспомнил один случай. Он с друзьями играл в баскетбол в парке на берегу реки. Софи возвращалась домой из школы. Ей было тринадцать лет, и она уже выиграла национальный конкурс ораторов.
— Эй, железный рот! — завопил один из парней с близлежащей Мейн-стрит. — Расскажи-ка о буднях и праздниках провинциалов!
Софи сгорбилась под тяжестью книг. Она старалась быть незаметной. Брэнд в мгновение ока оказался рядом с ней, схватил обидчика за грудки и припер к стене.
— Не смей даже смотреть на нее, — тихо, но разъяренно предупредил Брэнд. — Иначе я вываляю тебя в грязи, спрессую в крохотный кирпич и навсегда засуну в эту стену. Понял?
Обидчик испуганно кивнул, и Брэнд отпустил его. Подойдя к Софи, он забрал у нее книги.
— Выше голову! — приказал Брэнд. — Не позволяй какому-то дураку одержать над тобой верх, Душистый Горошек.
Благодарности от нее он, конечно, не дождался…
Внезапно Брэнд заметил, что Софи готова в любой момент сорваться с места. Он не собирался допустить это. Именно сейчас следует держать голову выше. Брэнд прикоснулся ладонью к ее руке, стараясь успокоить.
Софи посмотрела на него, однако он не взглянул на нее. Брэнд не сводил глаз с мужчины, наводящего на нее страх. Время словно повернуло вспять, и Софи, казалось, снова тащила пачку книг по Мейн-стрит, становясь объектом насмешек каждого нахала.
Брэнд не понимал, что происходит. Но кем бы ни был этот слизняк в модных сандалиях, поднимающийся на веранду, ни в коем случае нельзя позволить ему считать, что он имеет над ней власть.
Слизняк улыбнулся, обнажая потрясающе белые зубы идеальной формы.
— Доктор Шеридан, миссис Хольцхайм. — Похоже, ему невдомек, что он нежеланный гость. Изогнув бровь, он протянул руку Брэнду.
Приподнявшись, Брэнд сжал ухоженную, изнеженную руку чуть сильнее, чем требовали правила этикета.
Он не ответил улыбкой на улыбку незнакомца, физически ощущая, как напряжена Софи. Она гордо вздернула подбородок, но так вцепилась в скатерть, что у нее побелели косточки пальцев.
— Брэнд Шеридан, — представился он.
— О, наш бывалый солдат! Какая честь! Герой вернулся в Шугар-Мейпл-Гроув. — Мужчина говорил вкрадчиво, но Брэнд уловил в его тоне едва заметные снисходительные нотки. — Меня зовут Грегг Гамильтон.
Ах, Гамильтон. Наследник белоручек-богачей. Теперь понятно его скрытое презрение к тем, кто состоит на государственной службе.
— Полагаю, ты учился в одном классе с моим братом Кларенсом, — произнес Грегг.
«Полагаю, — усмехнулся про себя Брэнд, — однажды я отметелил твоего братца на заднем дворе школы за то, что он так же высокомерно, как ты, пялился на окружающих».
Брэнд пожал плечами и изобразил на лице равнодушие. Что-что, а притворяться он умел.
— Софи, мама сказала, что вчера заходила к тебе. Я лишь хочу повторить ее слова и пригласить тебя на нашу с Тони помолвку. Будет очень мило, если ты придешь. Полагаю, ты полюбишь Антуанетту, и вы подружитесь.
